Жены и дочери

С самого начала знакомства миссис Гибсон возжелала брака дочери с мистером Хендерсоном, а потом узнала, что и его посетило подобное намерение. Однако сначала препятствием выступило чувство Роджера с его последствиями, а потом сама Синтия, несмотря на все родственные возможности, не сумела добиться повторного предложения. Такое поведение могло вывести из себя кого угодно! Весь день миссис Гибсон обращалась с Синтией как с неблагодарной, неверной дочерью, не вникая в глубины сознания. Молли глубоко переживала за подругу, пока та не пояснила:

— Не обращай внимания, дорогая. Мама злится, потому что мистер… потому что я не вернулась обрученной молодой леди.

— Да, именно так, хотя могла бы! Я не настолько несправедлива, чтобы принуждать к невозможному! — угрюмо проворчала миссис Гибсон. — А ты просто неблагодарная.

— Я очень устала с дороги и оттого видно, поглупела: не понимаю, в чем неблагодарность, мама? — проговорила Синтия утомленно, склонив голову на диванные подушки, как будто ей было все равно, что ей скажут в ответ.

— Разве не видишь, что мы делаем для тебя все возможное: хорошо одеваем, посылаем в Лондон. А когда появляется шанс освободить нас от расходов, ты его не используешь.

— Нет, Синтия, все не так! — горячо возразила Молли, раскрасневшись, и отвела руку подруги, пытавшейся ее удержать. — Уверена, что папа так не считает и не жалеет денег на нас обеих. А еще я знаю, что он не хочет, чтобы мы выходили замуж, пока…

Она внезапно умолкла, но миссис Гибсон уточнила с усмешкой:

— Пока что?

— Пока не полюбим кого-то всем сердцем, — заключила Молли тихо, но уверенно.

— После этой тирады — должна признаться, чрезвычайно неделикатной — сдаюсь. Никогда больше не стану ни во что вмешиваться. Замечу только, что мы в свое время всегда прислушивались к советам старших.

И, обиженная, с гордо вскинутой головой, миссис Гибсон покинула комнату, чтобы воплотить в жизнь только что явившуюся гениальную идею: написать миссис Киркпатрик конфиденциальное письмо, представить свою версию «несчастного затруднения» и «высокого чувства чести» дочери, а также намекнуть на ее полное равнодушие к мужской половине человечества, исключение из которой составляет лишь блистательный мистер Хендерсон.

— О господи! — с облегчением вздохнула Молли, откинувшись в кресле, едва миссис Гибсон закрыла за собой дверь. — Какой я стала несдержанной за время болезни! Не смогла стерпеть несправедливого обвинения в адрес папы!

— Уверена, что ты права, Молли, но мне очень жаль, что мама по-прежнему видит во мне «помеху», как называют нас, несчастных детей, в объявлениях в «Таймс». Всю жизнь я ей мешаю, слишком часто поддаюсь отчаянию, так что попытаю счастья в России. Узнала, что в одну московскую семью, владеющую огромными поместьями и сотнями рабов, требуется английская гувернантка, но отложила окончательное решение до возвращения домой. Там уж точно не стану мешать, как если бы вышла замуж. Ах, боже мой! Ночное путешествие дурно повлияло на настроение. Кстати, как поживает мистер Престон?

— Поселился в имении Камноров и на чаепития в Холлингфорд больше не приезжает. Однажды встретила его на улице, но трудно сказать, кто из нас старательнее обошел другого стороной.

— Ты еще ничего не сказала о Роджере.

— Не знала, захочешь ли слушать. Очень повзрослел: сильный, вполне уверенный в себе мужчина, а папа говорит, что стал намного серьезнее. Задавай любые вопросы, только учти, что я видела его лишь однажды.

— Надеялась, что к моменту моего возвращения он уже уедет из наших мест. Мама написала, что он вроде бы собирается снова отправиться в путешествие.

— Не могу ничего сказать по этому поводу, — пожала плечами Молли и, немного поколебалась, добавила: — Полагаю, ты знаешь, что он хочет тебя видеть?

— Нет, даже не слышала об этом. Да и зачем? Я ведь в письме все объяснила. Если передадут, что я не хочу встречи, чья воля окажется сильнее — его или моя?

— Конечно, его, — уверенно заключила Молли. — Но ты непременно должна с ним встретиться. Без личного разговора он все равно не успокоится.

— Что, если Роджер попытается возобновить помолвку?

— Если приняла решение, то ничего подобного не произойдет. Но, может, ты поторопилась? — спросила Молли с тенью тревоги на лице.

— Нет, решено: поеду учить русских девочек и никогда не выйду замуж.

— Шутишь! А ведь все очень серьезно.

Но Синтия впала в одно из своих экстатических состояний, и больше не удалось добиться от нее ни рассуждений, ни даже связной речи.

Глава 56

Прощай, старая любовь! Здравствуй, новая…