Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

— Эй, Четвертый! Не бегай к реке, там опасно! Там слишком опасно! — кричали мне люди, когда я подбегал к реке, но я, не останавливаясь, на ходу снял одежду и бросился в воду. Грубая сила водной стихии превзошла мои ожидания, но я не запаниковал и не испугался. Мне нужно было спасти отца, которого крутило в водовороте, он с нетерпением ждал моей помощи. Шум бурного потока заглушал крики бежавших по берегу людей, я не понимал, что они кричат, да было не до них. Изо всех сил плывя к отцу, я увидел, что его голова качается на волнах, он беспомощно барахтается, а в глазах застыли отчаяние и ужас. Я невольно прибавил скорости, чтобы быстрее подплыть, и смог схватить его за руку. Отец заметил меня, повернув голову, на лице читались изумление и страх. Он хотел что-то сказать, но его рот был полон воды. Я направился к берегу, таща отца за руку, но течение было таким сильным, что наши руки разжались. Я хотел вновь нагнать отца, но сил уже не хватало, от напряжения я готов был разрыдаться. В этот момент мимо проплывало дерево, из последних сил я подплыл и уцепился за него. Чуть передохнув и набравшись сил, я поплыл за отцом, ухватившись за бревно. Отцу тоже удалось за него уцепиться. Так, держась за ствол дерева, мы изо всех сил пытались добраться до берега, но у нас не получалось — сил почти не осталось, река несла нас вперед невесть куда. В душе у меня поднималась паника, охватывало отчаяние. Ян Шугэнь прыгнул в воду с берега, подгреб к нам и также ухватился за бревно. Поняв, что мы спасены, я не смог сдержать рыданий.

— Четвертый, сейчас не время плакать, вылезешь и поплачешь! — выкрикнул Ян Шугэнь. — Поплыли к берегу.

Я так и сделал. Люди кричали нам. Ян Шучжи и еще несколько молодых людей попрыгали в воду, а мы, держась за дерево, подгребли к тому месту, где река делала поворот, и там наконец смогли медленно добраться до берега, люди вытащили нас из воды. Сидевший на берегу отец отплевывался от воды и, придя в себя, разрыдался, обняв меня.

— Сынок, мой сынок!

В тот день отец без конца повторял только эти слова. После наводнения отец разучился говорить. Ян Шугэнь нес его на спине, а Ян Шучжи держал меня. Мы промокли до нитки. Сидя на закорках у старшего сына, отец плакал как ребенок, он совсем не был похож на врача. Сбежался народ, среди них были голосившие на ходу мать и сестра. Перепрыгивая через канавку, мать оступилась и упала. Сестра бросилась ее поднимать, не прекращая рыдать. Подбежав к нам, они кинулись к отцу в объятия и заплакали от радости.

Ян Шугэнь стоял рядом и безмолвно лил слезы, у Ян Шучжи глаза тоже покраснели. А я не стал плакать и лить слезы, сидя за спиной у брата, я продолжал глядеть на бушующую реку, и мысли мои уносились куда-то далеко вслед за водой. Много лет назад я плыл по реке и меня спас отец, а теперь он сам чуть не утонул. По прошествии многих лет я вновь про это вспомнил и не мог не прийти к мысли, что это не иначе как предначертание судьбы. В этот момент деревянный мост над рекой закачался, с него посыпалась черепица и доски.

— Смотрите, мост обвалился! — испуганно закричал я. Люди обернулись и увидели, что наводнение уносит за собой мост, который с треском обвалился в воду и тут же канул в волнах. Отец обхватил Ян Шугэня за плечи со словами:

— Если бы меня вытащили из воды чуть позже, то на меня упал бы мост, и в живых бы я не остался.

— Быстрей пошли домой, а то замерзнете! — сказала мать.

Когда мы зашли в дом, Ян Шугэнь присел в уголке, дожидаясь пока отец не переоденется, затем поднялся с ящичком лекарств в руках:

— Пап, Цзюйхуа укусила змея.

Родители вышли вместе с Ян Шугэнем из дома. Еще не успев прийти в себя, мать с сестрой смотрели, как отец с братом уходят вдаль. Когда отца и след простыл, они, словно опомнившись, помогли мне переодеться, дали другую обувь, вытерли насухо волосы. Глаза у них были чуть покрасневшими, вероятно, перед внутренним взором еще стояла картина, когда отец тонет, и пусть он был жив, невредим и пошел к больной, на душе все равно было неспокойно. Пока домашние возились со мной, на Ян Шучжи никто не обращал внимания, он сидел на корточках в стороне, недовольно надув щеки, и чувствовал себя позабытым. Вдруг он резко встал, бросил на меня косой взгляд и, развернувшись, вышел из дома — никому не было до него дела. Уже темнело, а он еще не возвратился. Отец с Ян Шугэнем также еще не вернулись из дома Ван Цзюйхуа. Мать вдруг его хватилась и начала суетиться, опасаясь, как бы с Ян Шучжи чего не вышло. Вместе с сестрой она вышла из дома и пошла по дороге, выложенной каменными плитами, выкрикивая его имя, но он не отзывался.