Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

Я смог, наконец, выдавить из себя после долгой паузы слова, обращенные как к матери, так и к Ли Цзинцзин. Бросив на них взгляд, я увидел, что они вначале немного опешили и переглянулись, а затем с тревогой уставились на меня. Во взгляде матери мелькнуло удовлетворение, рот чуть дрогнул, она сдерживала слова. А глаза Ли Цзинцзин выдали с трудом скрываемую растерянность, она закусила губу и тоже молчала. Я перевел взгляд за окно, где было все так же пасмурно и дождливо. Горы и реку скрывал густой туман.

— Дитя, главное, чтобы у тебя все было хорошо, — сказала Ли Цзинцзин, но ее слова были похожи на капли мелкого осеннего дождя, от которых пробирает озноб.

Тебе какое дело, хорошо я живу или плохо? Но я эту фразу не произнес, лишь бросил на нее полный ненависти взгляд, повернулся и направился в сторону поселка, оставив за спиной обеих женщин. У каждой в мыслях было что-то свое. Застыв, они смотрели, как я удаляюсь. Мои намерения прояснились, они же продолжали за меня беспокоиться. Их сын стал вдруг таким безразличным, способным причинить боль другим и самому себе. От безысходности у них в уголках глаз невольно выступили слезы. Они стряхнули с обуви глину и листья и, поддерживая друг друга под локоть, молча отправились восвояси.

Я спрятался за зарослями османтуса и откуда тайком подглядывал, как они удаляются и исчезают за горой, покрытой лесом. Вслед за ними исчезло что-то и из моего сердца. Я сел на корточки и закурил, судорожно затягиваясь; поднимающийся дым смешивался с сыростью дождя. Холодные капли падали за воротник, и меня пробрал озноб. Я думал о том, что одна из этих женщин дала мне жизнь, а другая вскормила и вырастила, без каждой из них меня бы не существовало. То есть обе они были одинаково важны! Мы связаны между собой, как звенья цепи под названием «жизнь»: не было бы их, не было б и меня, но без меня они тоже не встретились бы. Они вдвоем робко пытались найти подход к своему ребенку, но мог ли он это принять? Неужели его сердце превратилось в кусок железа? Либо в его душе накопилось слишком много обид, и туда не проникает тепло, исходящее от родных? Протест, жажда мести и желание действовать наперекор никуда не ушли из его подсознания, он сам не мог в этом толком разобраться. Или это был его образ жизни, основанный на поиске объекта для противостояния? Боль и раны становятся ценой этого образа жизни? Причиняя боль другому, он причиняет ее себе. Зачастую он намеренно ищет, как можно сделать себе больно, извлекая из этого удовлетворение и даже наслаждение. Когда его обуревает хаос подобных мыслей, на глазах невольно выступают слезы. Но ему самому невдомек, в чем причина их появления.

С тех пор Ли Цзинцзин больше не появлялась, а мать все равно приходила за тридевять земель. Между нашей деревней Наньшань-цунь и школой, где я преподавал, стояли несколько гор, а прямой дороги не было. Чтобы проведать меня, мать приходила пешком. Она была уже в возрасте, ноги потеряли былую силу, такие переходы были для нее мучением. Как мне было не волноваться! Из раза в раз я уговаривал ее больше не приходить, говорил, что сам проведаю их, когда будет свободное время. Мать каждый раз обещала, горько посмеиваясь и переминаясь с ноги на ногу:

— Больше не приду, путь слишком дальний.

Но через некоторое время она вновь появлялась, с трудом ковыляя на уставших ногах, чтобы навестить меня, а я негодовал и переполнялся жалостью к ней. Мать всегда находила причину, например, либо приносила мне письмо от сестры, либо говорила, что ищет шаманку, предсказательницу судьбы, или что помогает моему отцу находить лекарственные травы… Я прекрасно понимал, что она страшится меня потерять, что я могу так же неожиданно исчезнуть, как когда-то появился, или стану чьим-то еще сыном. Поэтому она и выдумывала разные причины для визитов. Она замечала тревогу в моих глазах и противоречия в моей душе. Она и надеялась, что я признаю свою родную мать, и опасалась, что я покину ее. Она мечтала, что я буду жить хорошо и спокойно, при этом боялась, что моя жизнь станет хуже, если я уйду. Она слишком меня любила. Мать, с которой у меня не было кровных уз! Я не мог позволить, чтобы дорога ко мне доставляла ей столько мучений. Я потратил месячное жалование на две бутылки хорошего вина, которые подарил главе комитета по образованию, и попросил перевести меня на работу в школу с более удобным сообщением.

— Сяо Ян, сейчас учителей не хватает, сделать это не так-то просто, ты потерпи, дождись, когда придет новый учитель, и тогда я тебя переведу, — сказал глава комитета, поставленный моей просьбой в затруднительное положение.

Он не принял подарок, но почти силком заставил меня остаться на обед. Я знал, что дальше упрашивать бесполезно. Почти увенчавшись успехом, попытка перевестись в другую школу провалилась, и обед не лез глотку. В наши времена всякое дело перерастает в проблему, если нет связей. Все, что мне оставалось, это смотреть на него с укоризной.