Жизнь Шарлотты Бронте

В декабре 1847 года появились «Грозовой перевал» и «Агнес Грэй». Первый из этих романов возмутил многих читателей той силой, с какой описаны злодеи и исключительные персонажи. Другие же почувствовали силу притяжения замечательного таланта, даже когда он проявляется в зловещих и чудовищных героях. Мисс Бронте так отзывается об этой истории: «В том, что касается изображения человеческого характера, дело обстоит иначе. Я должна признать, она едва ли больше понимала крестьян, среди которых жила, чем монашка знает сельчан, проходящих мимо ворот монастыря. От природы моя сестра была общительна, но обстоятельства способствовали усилению в ней склонности к затворничеству; кроме походов в церковь или прогулок по холмам, она редко переступала порог дома. Хотя она была благожелательно расположена к окружающим людям, она никогда не искала общения с ними, да никогда, за некоторыми исключениями, и не имела этого общения. Но все же она знала их, знала их повадки, их язык, их семейные истории; она могла слушать о них с интересом и рассказывать о них в малейших, графически точных подробностях, но с ними

она вряд ли обменялась и парой слов. Отсюда вытекает, что сложившиеся у нее представления об их действительности были ограничены исключительно трагическими и чудовищными чертами, которые иногда особо врезаются в память при рассказах о тайных историях, происходящих в любой дикой местности. Ее воображение, – скорее сумрачное, чем солнечное, и скорее властное, чем игривое, – нашло в этих чертах материал, из которого оно выковало такие создания, как Хитклифф, Эрншо, Катрин. Породив эти существа, она и сама не знала, что именно она создала. Если рецензент ее романа, читая его в рукописи, содрогался под гнетом тяжких впечатлений, производимых столь беспощадными и неумолимыми натурами, столь потерянными и павшими душами, если кто-то жаловался, что простое упоминание некоторых ярких и страшных сцен прогоняло сон ночью и тревожило днем, то Эллис Белл недоумевал бы, о чем идет речь, и объяснял бы эти жалобы аффектацией. Если бы она прожила дольше, ее разум окреп бы, как мощное дерево, становящееся все пышнее и прямее, все шире раскидывающее свои ветви, и его доспевшие плоды достигли бы более сочной зрелости и сладости под лучами солнца; но лишь время и опыт могли бы воздействовать на этот ум, не подвластный влияниям другого ума».

Справедливо это или нет, но произведения двух младших сестер Бронте не были встречены с одобрением после их публикации. Критики не сумели воздать им должное. Незрелая, но совершенно реальная сила, проявившаяся в «Грозовом перевале», едва ли получила признание, а ее суть и природа были неверно истолкованы; личность автора была определена ошибочно: было сказано, что книга представляет собой более раннюю и грубую пробу того же пера, из-под которого вышла «Джейн Эйр». «…Несправедливая и горестная ошибка! Сперва мы смеялись, но сейчас я глубоко о ней сожалею».

С тех пор существование Шарлотты Бронте разделилось на два параллельных потока – жизнь писателя Каррера Белла и жизнь женщины Шарлотты Бронте. У каждого из них были особые обязанности – они не противоречили друг другу, но их было сложно, хотя и не невозможно, примирить. Когда мужчина становится писателем, то для него это, скорее всего, не более чем простая смена профессии. Он урезает то время, которое до сих пор уделял какому-нибудь иному занятию или обучению; он частично отказывается от юридических или медицинских занятий, с помощью которых он раньше пытался служить другим, или же он отказывается от части предприятия или бизнеса, с помощью которых он стремился зарабатывать, и иной купец, юрист или врач заступает на вакантное место, возможно, достигая таких же успехов. Но никто другой не может взять на себя тихие, ежедневные заботы дочери, жены, матери и выполнять их столь же хорошо, как она, которую Бог определил на это место: главный труд женщины вряд ли является результатом ее выбора, ведь она не может бросить домашние обязанности, доставшиеся лично ей, во имя пестования даже самого блестящего таланта. И все-таки она не должна уклоняться от дополнительной ответственности, которая исходит из самого факта обладания этим талантом. Она не должна зарывать свой дар в землю, ведь он тоже был дан ей для того, чтобы с его помощью служить другим людям. Со смирением и верой она должна стремиться к невозможному, иначе Бог не избрал бы ее для таких свершений.

Я передаю словами то, что Шарлотта Бронте обратила в действие.