Жизнь Шарлотты Бронте

Я прочитала Энн твою добрую записку, и она желает, чтобы я от всей души поблагодарила тебя за дружеское предложение. Она, разумеется, считает, что им не следует воспользоваться, дабы не поместить тяжелобольного человека среди обитателей N.; но она намекает, что у тебя есть и иной способ помочь ей. Если через месяц-другой будет решено, что ей следует направиться либо на море либо на воды внутри страны, и если папа не пожелает поехать вместе с ней (из-за чего, следовательно, и я должна буду остаться дома), она спрашивает, не могла бы ты сопровождать ее? Само собой разумеется, что в подобном случае у тебя не будет никаких затрат. Это, дорогая Э., предложение Энн, я передаю его по ее просьбе, но со своей стороны я вижу серьезные препятствия к тому, чтобы принять его, и об этих препятствиях я не могу с ней говорить. Ее состояние продолжает оставаться нестабильным, иногда ей хуже, иногда лучше, по мере того, как меняется погода, но в целом, боюсь, она теряет силы. Папа говорит, что ее положение самое опасное; ей может быть отпущено еще какое-то время, или же внезапная перемена может унести ее быстрее, чем мы осознаем. Было бы ужасно, если бы такая перемена произошла далеко от дома, когда ты будешь с ней одна. Даже одна мысль об этом страшно беспокоит меня, и я испытываю дрожь каждый раз, когда она заговаривает о перспективе путешествия. Короче говоря, хотелось бы выиграть время и посмотреть, как она будет себя чувствовать. Если она куда-либо отправится из дома, то это точно не должно быть в капризном месяце мае – всем известно, что он представляет особые трудности для людей со слабым здоровьем. В июне было бы безопаснее. Если мы доживем до июня, у меня будет основательная надежда, что она протянет до конца лета. Напиши такой ответ на эту записку Энн, который я могла бы ей показать. Ты можешь написать мне любые дополнительные замечания на отдельном листке бумаги. Не считай, что ты обязана обсуждать только наши грустные дела. Мне интересно все, что интересует тебя».

От Энн Бронте.

«5 апреля 1849.