Читаем Зло и свобода. Рассуждения в связи с «Религией в пределах только разума» Иммануила Канта полностью

Обильные свидетельства того и другого дают речи основных участников процесса, представленные в отличном сборнике «Цареубийство и революция». См.: Regicide and Revolution. Speeches at the Trial of Louis XVI / M. Walzer (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 1974.

Вернуться

313

Так, Кант приводит примеры Швейцарии, Соединенных Нидерландов и Великобритании как стран с особо удачным «теперешним государственным устройством» (курсив мой. – Б. К.). См.: Кант И. О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики» // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 4. Ч. 2. С. 92. Мало сказать, что все эти страны прошли кровавые революции, так самая «образцовая» из них – Великобритания отметилась еще и первым публичным цареубийством (на которое французские революционеры XVIII в. нередко ссылались как на прецедент) и вдобавок к этому парламентским переворотом против законного монарха в 1688–1689 гг., идеологически закамуфлированным как его «добровольное» отречение от трона и поддержанным чужеземными интервентами. Эти события известны под эвфемизмом «Славная революция».

Вернуться

314

См.: Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 6. М.: Мысль, 1966. С. 21.

Вернуться

315

См.: Кант И. К вечному миру // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 6. С. 270 (речь здесь идет о том, что от демократии к правовому устройству можно перейти только посредством «насильственных революций»).

Вернуться

316

См.: Nicholson Р. Kant on the Duty Never to Resist the Sovereign // Ethics. 1976. Vol. 86. No. 3. P. 215 ff. В основном массиве комментаторской литературы, посвященной теме «Кант и революция», во главу угла ставится вопрос о том, можно ли некоторым непротиворечивым образом примирить содержательно различные и в некоторых случаях даже, по всей видимости, взаимоисключающие суждения Канта о революции. Большинство авторов считают это возможным, хотя они приходят к совершенно разному пониманию того, как именно и благодаря чему достигается такое примирение, не говоря уже о том, что оно, в конце концов, означает – кантовское категорическое (моральное) отрицание революций или их принятие и одобрение. Вероятно, лучшие примеры аргументации в пользу версии «принятия и одобрения» см.: Korsgaard Ch.M. Taking the Law into Our Own Hands: Kant on the Right to Revolution // Reclaiming the History of Ethics. Essays for John Rawls / A. Reath et al. (eds). Cambridge: Cambridge University Press, 1997; Hill Th.E., Jr. Questions about Kants Opposition to Revolution // The Journal of Value Inquiry. 2002. Vol. 36. Nos. 2–3. P. 283–298. Своего рода классической экспозицией аргументов в пользу версии «морального отрицания» революции является известная статья Льюиса Бека «Кант и право на революцию». В ней Бек тонко фиксирует неразрешимое (в рамках кантовской философии) противоречие между предписаниями морали, запрещающими сопротивление властям, и вытекающим из телеологии истории требованием способствовать прогрессу человечества в сторону «правового состояния». Поскольку первое есть «совершенный долг», а второе – «несовершенный» и поскольку у Канта нет никаких ресурсов для концептуализации «конфликта обязательств», «моральное отрицание» революции берет верх и становится абсолютным. См.:

Beck L.W. Kant and the Right of Revolution // Journal of the History of Ideas. 1971. Vol. 32. No. 3. Esp. p. 419–420. Я согласен с этим выводом Бека. Разумеется, есть и «компромиссные» решения, подчеркивающие, что Кант делал некоторые исключения из запрета сопротивления власть имущим, будь то нечто вроде «пассивного гражданского неповиновения» на стороне подданных или контрреволюционного мятежа, имеющего целью восстановить прежнюю власть на стороне (бывших) правителей. См.: Hancock R. Kant and Civil Disobedience // Idealistic Studies. 1975. Vol. 5. No. 2. Esp. p. 166–167; Reiss H.S. Kant and the Right to Rebellion // Journal of the History of Ideas. 1956. Vol. 17. No. 2. Esp. p. 183.

Вернуться

317

Цит. по: Beck L. W. Kant and the Right of Revolution. R 412.

Вернуться

318

См.: Letter to Johann Erich Biester. April 10, 1794 // Kant I. Correspondence / A. Zweig (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 477.

Вернуться

319

В эссе «К вечному миру» Кант дает более общую формулу примирения практического разума с во многом неразумной действительностью: «Так как разрушение государственного или всемирно-гражданского объединения, до того как оно будет заменено более совершенным устройством, противоречит политике, согласной в этом с моралью, то было бы нелепо требовать решительного и немедленного устранения этих недостатков» (курсив мой. – Б. К.) (Кант И. К вечному миру. С. 292).

Вернуться

320

Перейти на страницу:

Все книги серии Политическая теория

Свобода слуг
Свобода слуг

В книге знаменитого итальянского политического философа, профессора Принстонского университета (США) Маурицио Вироли выдвигается и обсуждается идея, что Италия – страна свободных политических институтов – стала страной сервильных придворных с Сильвио Берлускони в качестве своего государя. Отталкиваясь от классической республиканской концепции свободы, Вироли показывает, что народ может быть несвободным, даже если его не угнетают. Это состояние несвободы возникает вследствие подчинения произвольной или огромной власти людей вроде Берлускони. Автор утверждает, что даже если власть людей подобного типа установлена легитимно и за народом сохраняются его базовые права, простое существование такой власти делает тех, кто подчиняется ей, несвободными. Большинство итальянцев, подражающих своим элитам, лишены минимальных моральных качеств свободного народа – уважения к Конституции, готовности соблюдать законы и исполнять гражданский долг. Вместо этого они выказывают такие черты, как сервильность, лесть, слепая преданность сильным, склонность лгать и т. д.Книга представляет интерес для социологов, политологов, историков, философов, а также широкого круга читателей.

Маурицио Вироли

Обществознание, социология / Политика / Образование и наука
Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах
Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

В монографии проанализирован и систематизирован опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах, начавшегося в середине XX в. и ставшего к настоящему времени одной из наиболее развитых отраслей социологии власти. В ней представлены традиции в объяснении распределения власти на уровне города; когнитивные модели, использовавшиеся в эмпирических исследованиях власти, их методологические, теоретические и концептуальные основания; полемика между соперничающими школами в изучении власти; основные результаты исследований и их импликации; специфика и проблемы использования моделей исследования власти в иных социальных и политических контекстах; эвристический потенциал современных моделей изучения власти и возможности их применения при исследовании политической власти в современном российском обществе.Книга рассчитана на специалистов в области политической науки и социологии, но может быть полезна всем, кто интересуется властью и способами ее изучения.

Валерий Георгиевич Ледяев

Обществознание, социология / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

О смысле жизни. Труды по философии ценности, теории образования и университетскому вопросу. Том 1
О смысле жизни. Труды по философии ценности, теории образования и университетскому вопросу. Том 1

Казалось бы, в последние годы все «забытые» имена отечественной философии триумфально или пусть даже без лишнего шума вернулись к широкой публике, заняли свое место в философском обиходе и завершили череду открытий-воскрешений в российской интеллектуальной истории.Вероятно, это благополучие иллюзорно – ведь признание обрели прежде всего труды представителей религиозно-философских направлений, удобных в качестве готовой альтернативы выхолощено официозной диалектике марксистского толка, но столь же глобальных в притязаниях на утверждение собственной картины мира. При этом нередко упускаются из вида концепции, лишенные грандиозности претензий на разрешение последних тайн бытия, но концентрирующие внимание на методологии и старающиеся не уходить в стилизованное богословие или упиваться спасительной метафорикой, которая вроде бы избавляет от необходимости строго придерживаться собственно философских средств.Этим как раз отличается подход М. Рубинштейна – человека удивительной судьбы, философа и педагога, который неизменно пытался ограничить круг исследования соразмерно познавательным средствам используемой дисциплины. Его теоретико-познавательные установки подразумевают отказ от претензии достигнуть абсолютного знания в рамках философского анализа, основанного на законах логики и рассчитанного на человеческий масштаб восприятия...

Моисей Матвеевич Рубинштейн

Философия / Образование и наука