Зловещее сокровище

– Давным-давно, еще в далеком тысяча девятьсот восемнадцатом году, моя прабабка Широва Агафья Серафимовна являлась молодой и, не побоюсь приукрасить, красивой девушкой. В те славные годы время было исключительно неспокойное и людям волей-неволей приходилось примыкать к всевозможным революционным течениям, буквально будоражившим нашу Великую Родину – не обошла незавидная участь и мою прародительницу, обыкновенную мирскую селянку; говоря вкратце, она связалась с анархистами, веря в их правое дело всей своей неразумной душой и отдаваясь революционному делу всем своим деви́чьим сердцем.

– Все это очень интересно, – не выдержала неусидчивая красавица, неугомонная в своем любопытстве, – но какое отношение убеждения Вашей бабки имеют к нашему предприятию, ведь, как Вы сами сказали, Агафьи Серафимовны давно уже нет в живых?

– Все, что Вы сейчас сказали, – промолвил Картаев, проявляя по отношению к женщине намного больше любезности, – не лишено здравого смысла, но вместе с тем – если Вы мне позволите договорить дальше? – скоро узнаете причину, по какой моя прабабка к интересующему вас вопросу имеет отношение, и притом самое какое только возможно прямое.

– Ну, хорошо, продолжайте, – словно бы нехотя выразила одобрение Вика Багирова, для приличия вздернув кверху восхитительный носик, скрывавшийся за темной тканью одетой на голову маски.

– Так вот, я продолжу: в то же самое время в Москву, где кипела вся революционная жизнь, прибывали в том числе и анархисты, бежавшие с территории Украины и стремившиеся в Россию за действенной помощью; как правило, ими оказывались либо разрозненные отряды, либо, вообще, самостоятельные одиночки-любители; кстати, наиболее продвинутые из них находили поддержку и понимание в высших кругах российских борцов с ненавистным самодержавием; среди вновь прибывших находился и некто, по имени Бульбаш Нестор Петрович, – он «загорелся» идеей ярко выраженной анархисткой направленности.

– Неужели?! – не удержался от возгласа Королев, а признав допущенную оплошность, попытался ненавязчиво извиниться: – Простите, просто и мне очень уж знакомо имя давно уме́ршего полководца, и мне хотелось бы знать: ну, и при каких делах здесь покойный?

Не обращая внимания, что его невежливо оборвали, Иван Дмитриевич ни на минуту не останавливался:

– Как Вы правильно изволили заметить «покойный», он в то же самое время увлекся не одними революционными помыслами, но и моей давешней прародительницей. В свою очередь та словно с ума сошла от безграничной любви, всецело завладевшей ее страстными мыслями. Так вот, их пламенные чувства были настолько сильны, что ничто не смогло удержать их от зачатия дочери, моей, стало быть, бабушки. Кстати, именно прабабка и начала собирать огромную коллекцию, находящуюся сейчас в моем доме; позднее ее дело продолжила дочь, затем внук, мой отец, а постепенно собирательство древностей стало семейной традицией.

– Я повторюсь, – вновь прервала рассказчика прекрасная женщина, – Ваш рассказ поучителен и, конечно же, познавателен, но я никак не возьму в толк: при чем же здесь необходимые нам древние артефакты?

– Здесь мы и подошли к кульминационной части повествования: Батька Бульбаш оказался больше привязанным к революции, чем к разлюбезной возлюбленной, и в один прекрасный момент «свалил» к себе на Родину, переправившись в Украину; оказалось, там его тоже особо не ждали, и почти сразу же Нестору Петровичу пришлось бежать за границу, где в скором времени он, никому не нужный, скончался. Однако! Перед самым своим отъездом, он передал Агафье Серафимовне те самые два талисмана, про которые вы сейчас и выспрашиваете; они-то и послужили стимулом к началу собирательства предметов исключительной древности.

– Почему же сами они не вошли в Ваш многоликий сборник? – как уже стало входить у Ковальского в неосознанную привычку, он задал вопрос, и своевременный, и, безусловно, разумный.

– По той чудовищной причине, что чуть только прародительнице исполнилось сорок лет, она заболела самой страшной болезнью и, жестоко страдая, умерла в неимоверных мучениях; на прощание же, словно в какое-то кошмарное назидание, она строго-настрого наказала потомкам, чтобы те никогда – и не при каких обстоятельствах! – не трогали странные амулеты, разъяснив моей бабке, что на них лежит одно из самых Зловещий Проклятий, когда-либо накладываемых древними и могущественными Богами; сами реликвии она спрятала в небольшом домишке, принадлежавшим нашей семье и находившимся в Московской области, где она и доживала последние годы – никто, кроме нее, никогда их не видел. В детстве, и притом каждому последующему поколению, родители рассказывали ту жуткую сказку на ночь, чтобы привить детям к издревле Проклятым талисманам подсознательное, и полное, отвращение.

– То есть? – осознав, сколько, с подачи Ангела-смерти, они впустую потратили драгоценного времени, проговорил срывавшимся голосом Королев. – Артефакты всегда находились в Московской области?