Знак небес

— До него монголы не дойдут, — пояснил Константин, — а до Дербента… Боюсь, тумены Чингисхана придут туда намного раньше. Впрочем, ничего страшного. Во-первых, с Субедеем все равно надо скрестить сабли, чтобы монголы знали, насколько тверд русский орешек, а во-вторых, все познается в сравнении. Пусть его жители сперва на собственной шкуре узнают, что такое монголы, насколько они подлы и коварны, а уж потом придем мы — как заступники, ну и как потенциальные союзники.

— А они знают о том, что мы их назначили своими союзниками? — поинтересовался воевода.

— Даже не догадываются… пока, — улыбнулся Константин. — Равно как и аланы. Но как только к нам придут первые переселенцы из Франции, и мы создадим в устье Дона свой город…

— Как символ российско-французской дружбы, — уточнил Вячеслав.

— Скорее как опорную базу на юге. Первую, но далеко не последнюю. Там еще и древняя Тмутаракань имеется, а в Крыму — Корсунь и Сурож, или, как его называют, Судак…

— Крым в составе Рязанской Руси, — задумчиво произнес Вячеслав и посоветовал: — Ты только на Украине о нем не заикайся, а то Киев может неадекватно отреагировать.

— Еще раз тебе напоминаю, Слава, что Киев и есть центр сегодняшней Руси и будет им оставаться, ну, во всяком случае, до прихода Батыя точно. Украина же — как раз наши земли, то есть Рязань, Муром и так далее. Название-то происходит от слова «край», то есть лежащее у края русских земель. Считай, что мы как раз восстановим историческую справедливость, присоединив Крым к украинской Рязанской Руси.

— Эва как ты загнул, княже, — восхищенно покрутил головой воевода. — Одно непонятно: мы что же — хохлы с тобой получаемся? А если я русским желаю оставаться, тогда как?

— Ну и оставайся, — добродушно усмехнулся Константин. — Чтоб ты знал — сейчас вообще нет такого различия. Одна у нас народность — славяне. Одной она и останется, пока страна едина.

— А удержим мы это единство?

— Тут тебе, пожалуй, точно никто не ответит, — помрачнел князь. — Остается процитировать Марка Аврелия: «Делай что должно, и пусть будет что будет».

Минька внимательно поглядел на обоих, поднял свой кубок с медом и с чувством произнес:

— За это и выпить не грех.

— За что именно? — поинтересовался Вячеслав.

— Да чего тут непонятного. За то, чтоб мы все правильно сделали, — улыбнулся Минька.

— Коротко, но со вкусом, — одобрил тост Вячеслав, сумев и здесь оставить за собой последнее слово.

Пировали друзья долго, никуда не торопясь, и спать легли, когда уже пропели первые петухи, но выспаться им не дали. Едва рассвело, как в ворота терема усиленно забарабанил измученный гонец, не соскочивший, а, скорее, сползший с взмыленной лошади.

— Беда, княже, — доложил он, с трудом шевеля замерзшими губами и тараща красные от недосыпа глаза. — Черниговцы Дон перешли. Сотни две. Ныне селище Пеньки зорят. Наши дружинники, кои там были, по соседним селищам ринулись, собирать прочих, как воевода повелел, да не поспели — те уже назад убрались. — И с этими словами он как куль свалился прямо у порога.

— И что за наказание, — ворчал вполголоса Вячеслав, седлая коня. — Как выпьешь, так наутро обязательно вводную подкидывают. Ну хоть совсем завязывай.

Однако выглядел он на удивление бодро и на прощание даже успел ухитриться озорно подмигнуть заспанной девке, ошалевшей от утреннего переполоха.

Глава 19

Не люб ты мне, княже

…Провидение предвидит,А не решает ничего за нас!Пред нами две дороги: впередиЖдет нас успех и радость или горе

И неудача. Выбираем мы…Евдокия Ростопчина

Они выехали, когда еще не рассвело. Снег отливал легкой синевой, к которой временами примешивалась неприятная глазу желтизна. В последнем виновата была огромная багровая луна, сумрачно глядящая на вытянувшуюся в сторону черного сурового леса длинную цепочку всадников в две сотни человек. У каждого — заводная[52] лошадь, к седлу которой приторочен вьюк с небольшой войлочной подстилкой, чтобы можно было улечься на снегу, и прочим нехитрым скарбом, включающим бронь, которую надевать не спешили — рано.

— Подождать бы еще седмицу, — вполголоса буркнул один из всадников, с толстым носом, похожим на грушу. Когда-то именно за это сходство его так и прозвали — Груша, прилепив имечко на всю жизнь. Он не обижался.

— А почто ждать-то? — поинтересовался у него совсем молодой дружинник, державшийся рядом со своим опытным товарищем и уступая ему всего на конскую голову, да и то из уважения.

— Видал, луна какая? — проворчал Груша.

— И что с того? Нам же ехать лучше, раз все видно, — не понял молодой.

— Вот-вот. Что имечко у тебя Спех, что сам ты торопыга. А жизни не знаешь. Такая луна добра не сулит. При ней ведьмам хорошо на шабаше крутиться да колдунам где-нибудь на перекрестке дорог черную ворожбу творить. А для воев вроде нас иное надобно.