Знак небес

Константин с сокрушенным вздохом развел руками — дескать, и рад бы, но закон есть закон. Однако в утешение привел и практичный довод. Мол, если их сейчас казнить, то тогда неминуема война с черниговцами, и пусть она сама представит, сколько крови прольется из-за этих казней с обеих сторон, а если говорить о Залесье, которое лежит на рубежных землях, то ему и вовсе суждено быть сожженным дотла.

Пудовка внимательно слушала, время от времени согласно кивала, ни разу ни в чем не возразила, но Константин чувствовал — не убедил. Будь выбор за нею — кузнечиха плюнула бы на все и приказала убить всех четверых. В подтверждение его догадок женщина в самом конце все-таки не утерпела, и у нее вырвалось:

— А я б ни на что не поглядела да самолично их… И рука бы не дрогнула. — Она сожалеюще вздохнула.

Константин покосился на могучую руку кузнечихи, на крепко сжатый кулак и согласился. Кто б сомневался, что управится. Сильна баба, что и говорить. Не позавидуешь тому, кого она по челюсти отоварит. Поскромничали с прозвищем, явно поскромничали. Могли бы и Пятипудовкой назвать.

— Ты с дровами-то для костра сама управишься? — поинтересовался он, предложив помощь. Мол, дров для обряда надо много, а завтра из Дубиц должны вернуться его ратники, так что нарубили бы сколько потребуется.

Женщина горько усмехнулась:

— Меня ить Пудовкой не просто так — за силушку прозвали, — пояснила она. — Уж больно рука крепкая. В девичестве пудовый куль одной рукой брала и несла, куда батюшка приказывал. Так что не сумлевайся, княже, сама управлюсь и такой огнь учиню — до небес, чтоб непременно в ирий[55] мой Точила вознесся. А плат свой возьми — без надобности он мне ныне.

Она с некоторой обидой протянула Константину его платок и молча направилась куда-то из избы. Константин поглядел ей вдогон, хотел дождаться, чтобы пояснить причину, по которой черниговских князей никак нельзя предавать смертной казни, но не стал. О таком если и говорить, то гораздо позже, а не сегодня — слишком свежа утрата, все равно не поймет. Да и спать хотелось неимоверно — денек выдался тот еще.

— Ну и как знаешь, — проворчал он, обращаясь в сторону входной двери, и поплелся спать в отведенную ему хозяйкой горницу.

Заснул он на удивление быстро, но сон этот вряд ли можно было бы назвать сладким. Скорее напротив. Чем такие сны, уж лучше бессонница…

Глава 23

Не было печали!

Ужель бедой грозит судьба?Ужели ряд жестоких мукИскусством тайным эту ночьВ грядущем видела она?Михаил Лермонтов

Неприятные, пугающие сновидения, больше похожие на кошмары, не раз и не два посещали его и в предыдущие ночи. Не в каждую, конечно, но посещали. «Пройдет», — поначалу небрежно отмахивался он, считая, что это результат перенесенной болезни, тем более что начались они как раз во время нее.

Однако болезнь прошла, а вот ночные кошмары заканчиваться не собирались. Более того, они постепенно стали учащаться — раз в неделю, а в последний месяц раз в два-три дня. Были они очень похожими друг на друга — это он знал точно. Но попроси его кто-нибудь рассказать, о чем они, Константин при всем желании не смог бы выдавить из себя ни слова, ибо стоило ему проснуться, как содержание сна начисто исчезало из памяти. Оставались от такой ночи лишь гнетущая тревога и мерзкое, тоскливое настроение.

На сей раз кое-что ему запомнилось.

Где происходили события, он так и не понял — сплошной туман. Кто за ним гнался — тоже неясно. Но то, что его догнали, настигли и схватили, — это в память врезалось. Дальше же как отрезало — сплошной мрак, угрюмо зияющий своей чернотой, в которой не было ничего. Пустота. Вакуум. Лишь вдали ощущалось присутствие в этой черноте чего-то еще более страшного, чем даже его преследователи. Оно не просто таилось там, но терпеливо поджидало князя, а его, как назло, стремительно несло к нему все ближе и ближе.

Обрадоваться, что Любим разбудил его хоть и среди ночи, но весьма кстати, Константин не успел, услыхав о причине побудки — пожар.

— Какой пожар? Где? — не понял князь.

— Церква горит, — обрывисто выпалил Любим, стоящий подле его изголовья. — Никак поджег кто-то.

— Кто поджег? — удивился Константин. — Зачем?

Смысл сообщения дошел до него спустя несколько секунд, он подскочил на мягкой постели — Пудовка постаралась с перинами на славу — и истошно заорал во все горло:

— Там же черниговские князья! — И с надеждой уставился на ратника. — Вытащили?!

Любим виновато развел руками:

— Не подступиться к ней. Ежели бы чуток поранее, а теперь что уж там. Полыхает, проклятущая, спасу нет, а жаром несет — за десяток саженей стоять невозможно, лик опаляет.

Кое-как наскоро одевшись, Константин ринулся к церкви. Сбоку бежал расстроенный Любим, продолжая на ходу пояснять, почему оказались невозможными его попытки спасти пленников:

— Опять же ключей у убитого Ореха не сыскали, а как без них дверь отворить. И куда он их сунул — бог весть. Уж мы все облазили рядом с телом — нету.