Знак небес

Словом, живи и радуйся, по мере возможности решая свои задачи. И тут на тебе. А уж какой крик до небес поднимет все тот же Ярослав — одному богу известно. Мол, сызнова Константин-братоубийца голову поднял. Мало ему рязанских братьев, так он теперь за черниговских взялся. Ату его, а то он всех Рюриковичей в могилу загонит! И начнется. А плюс к нему два убитых горем отца. Их и науськивать не надо — сами не угомонятся, пока не отомстят. Хорошо хоть, что еще двое папаш умерли — все поменьше оместников по его душу. Зато у каждого из живущих не просто по погибшему, но по сгоревшему сыну.

— И то, что моей вины нет, никому не докажешь, — прервал воцарившееся за столом молчание Константин.

Услышав слова князя, хлопотавшая возле печки Пудовка громко кашлянула. Константин оглянулся и вновь напоролся на ее внимательный взгляд, в котором отчетливо прочитал нескрываемый испуг. С чего бы? Но гадал недолго. Догадка напрашивалась сама собой. Очевидно, женщина попросту боится, что князь, не сумев разыскать священника, в поисках поджигателя примется шерстить селян, в том числе и ее. Вообще-то правильно боится. Придется и допрашивать, и угрожать. Правда, только на словах — не пятки же им на огне поджаривать.

Однако было в ее глазах что-то еще, больше похожее на удивление, но оно-то каким боком? И Константин отмахнулся, решив, что ошибся. Да и не до того ему было. Предстояло решить, что делать дальше, в случае если отца Варфоломея разыскать не получится. Он еще посидел за столом, думая, гадая и прикидывая. Так и не сумев отыскать нечто относительно приемлемое, Константин пришел к выводу, что либо в сложившейся ситуации подходящий выход отсутствует вообще, либо у него замылился глаз и надо сделать паузу, отвлечься на что-нибудь другое.

Немного погодя Константин вспомнил, что половина семей в Пеньках лишились крова. Самое время помочь им нарубить и привезти из лесу две-три сотни бревен для строительства новых изб. Народ и армия едины. Кажется, именно так гласил один из советских лозунгов? Вот и пускай сотня, которая здесь, в полном составе отправляется в Пеньки.

Константин принялся одеваться, чтоб идти внедрять лозунг в массы, но на пороге его остановил заботливый голос кузнечихи:

— Ты не запамятовал мои словеса про Малушу?

Князь нахмурился. Какая еще Малуша? Заметив недоумение на его лице, Пудовка напомнила:

— Я про рану.

Ах вон оно что. Константин посмотрел на ладонь, бинт-платок с которой снял еще утром, — засохло вроде бы, так чего там. Сжал и разжал пальцы — ничего не болело. Ну разве что немного припухло, вот и все. Досадливо фыркнув, он так и ответил ей. Мол, нашла рану. Не пристало князю трястись над каждой царапиной.

— Ну так я и думала, — всплеснула руками кузнечиха. — И что теперь делать? — Она задумалась, но через пару секунд ее полное лицо оживилось. — Ладно уж, есть у меня один заговор. Сыщется кому твою хворь с собой утянуть…

Вячеслав, которого князь застал прощающимся с погибшими, отнесся к его идее скептически, заявив, что армия существует несколько для иного, многозначительно кивнув на тела дружинников. Но особо упираться он не стал, согласившись, что при таких форс-мажорных обстоятельствах и впрямь грех не помочь людям — все равно бездельничают.

— Хотя навряд ли пеньковцы отыщут для них сотню топоров, — добавил он, подумав.

— Не отыщут, — не стал спорить Константин. — Но их можно занять и здесь, в Залесье. У одного Точилы, поди, осталось несколько штук, а ему уже ни один не понадобится.

Как ни странно, но отыскать у кузнеца ничего не удалось. Возможно, что сказалось отсутствие хозяйки дома, которая запропала неведомо куда, а без нее дело продвигалось худо. Облазив всю кузню, ратники сумели найти всего один, да и тот не просто тупой, но еще и заметно выщербленный. Очевидно, его принесли для ремонта.

— Не может же быть, что у него в доме не было приличного топора! — возмутился Константин, но делать нечего.

Он отпустил ратников, а сам пошел обратно в избу. Проходя мимо двери, ведущей в холодную подклеть, где находилось тело Точилы, князь остановился и нахмурился. Раздавшийся за дверью странный звук — не то скрип, не то стук — насторожил его. Он прислушался. Стук повторился. Константин аккуратно потянул за ручку.

В подклети окон не имелось и царил полумрак, но света, льющегося через дверной проем, вполне хватило, чтобы заметить, как встрепенулась сидевшая у тела мужа Пудовка. Увидев князя, женщина проворно вскочила на ноги.

— Мне бы топор, хозяюшка, — мягко пояснил Константин.

— Какой топор?! — испуганно вскрикнула кузнечиха и подалась чуть вперед, явно стремясь загородить Точилу. — Нет здесь никакого топора! Нет и отродясь не было!

Константин опешил. Ну нет и нет, а орать-то зачем? Несколько секунд он молча смотрел на Пудовку, недоумевая, почему она так разволновалась, и попутно пытаясь разглядеть то, что кузнечиха старательно норовила скрыть от его глаз, загородив своим массивным телом. Получалось у нее это не ахти — во всяком случае, краешек скрываемого князь разглядел, и этот краешек ему очень не понравился.