Золотой лев

В конце концов Пэтт услышал, как спускают шлюпки и приглушенно требуют тишины. Куда бы они ни направлялись, они явно не хотели никого предупреждать о своих передвижениях. Но не успели шлюпки отчалить от корабля, как те, кто остался позади, принялись за что-то вроде жарких дебатов, возможно, о вероятном исходе экспедиции. Главное, что они не обращали ни малейшего внимания ни на Уильяма Петта, ни на его сокамерника.

Таким образом, у него была прекрасная возможность действовать, не прерываясь в своих трудах. Вот почему он уже был в движении. Первые несколько дюймов он шел медленно, бесшумно, как леопард в темноте, не обращая внимания на судорожную боль в конечностях от долгого заточения.

Петт изо всех сил старался сохранять полное молчание, так что его предполагаемая жертва выбрала именно этот момент, чтобы проснуться. Он пристально смотрел на Петта секунду или две, очевидно пытаясь понять смысл его внезапного появления посреди комнаты, понял, что ему грозит опасность, и отполз в темноту, вытянув свою цепь как можно дальше от Петта. Железо человека звякнуло, и от ужаса белки его глаз вспыхнули в темноте, когда он закричал, призывая на помощь, бросаясь назад к сырым дощатым стенам, каким-то образом зная, что другой человек собирается убить его.

Петт продолжал двигаться. Он почти достиг своей пораженной страхом цели, но тут цепь на ноге натянулась туго. Он выругался, бросился вперед, вытянулся, как пораженная мамба, и ухитрился ухватиться за ногу другого человека. Человек брыкался и бился в конвульсиях, но Петт цеплялся за него, нанося удары по лицу, которых он не чувствовал, и подтягивал его к себе, дюйм за дюймом. Человек попытался ухватиться за саму палубу, вонзить в нее пальцы, как крюки для захвата, но доски были скользкими от экскрементов грызунов и слизи, и он не мог ничего сделать.

Человек снова закричал, и его голос дрогнул от ужаса. Он воззвал к Богу, но Всемогущему это было неинтересно – у него были другие планы, – и Святой вместе со всеми ангелами взывал к Петту, чтобы тот исполнил их от его имени. Теперь лицо Петта было на одном уровне с вонючей промежностью мужчины, и он все еще тащился, как будто от этого зависела его собственная жизнь.

‘Не двигайся, а я сделаю это быстро, - сказал Пеет, понимая, что зря тратит время. Обезумевшие, покрытые слизью пальцы вцепились в его голову и лицо, когда человек попытался оттолкнуть его назад, откуда он пришел. Но пути назад уже не было. Пэтт поднял руки вверх, и они нашли горло мужчины, большими пальцами раздавив костлявый хрящ гортани, а пальцы сзади связали его изможденную шею, как шнуровка на дамском корсете.

Несмотря на недостаток пищи, заключенный моряк был на удивление силен. Годы, проведенные в море, когда он таскал паруса и карабкался по реям, убедили его в этом, и теперь он цеплялся за руки Петта, пытаясь оторвать их от своей шеи. Но Уильям Петт был человеком опытным. Он делал это уже много-много раз и знал, что ему нужно только продержаться еще немного. Только еще немного.

Петт тоже был знатоком, собирателем чужих смертей. Мысленно он приказывал им - мирным и жестоким; многим, кто встретил свой конец с ужасом, и очень немногим, кто был тих и спокоен в конце концов. Менее возвышенное различие разделяло тех, чей кишечник ослабел в момент смерти, и тех, кто остался незапятнанным. Если бы Пэтт хоть немного подумал об этом заранее, он мог бы поспорить, что отсутствие какого-либо вещества в пищеварительной системе голодающего человека будет означать чистую смерть. Но нет, хотя испражнения матроса были весьма скромны по количеству, в зловонии он не нуждался ни в чем. В тот же миг руки Петта расслабились. Мужчина под ним вздрогнул, как измученный любовник, и замер.

Петт все еще держался, хватая ртом воздух в этом сыром, безвоздушном месте. Мертвец забился в конвульсиях в последний раз, его каблуки выстукивали неровные удары по палубе, а затем все было кончено. "Ты хорошо поработал", - мысленно прошептал Святой. Но ты же на корабле. В следующий раз воткни в мозг острый кусок дерева или металлическую булавку через слуховой проход. Ты добьешься быстрого убийства и никаких предательских признаков, оставленных на теле, чтобы вызвать подозрение.

Святой был прав, подумал Петт, как это часто бывало. Теперь это уже не важно. Пора было готовиться к моменту открытия. Он предпочел бы прижать мертвеца к борту и сделать вид, что тот умер во сне, но цепь Петта не позволяла ему прижать тело к дальней стене кабины. Поэтому он перевернул тело, и оно лежало лицом вниз в грязи, испачканные нижние штаны мертвеца были первым, что кто-нибудь увидит, когда они принесут сюда свет.

Затем Пэтт забрался обратно в свой угол у кабельного яруса и стал ждать.

***