Золотой лев

Последние пять футов Хэл спрыгнул на палубу. Когда его ноги коснулись пола, он вдруг понял, что безоружен. Выходя из каюты, он даже не подумал взять свой кремневый пистолет или шпагу.

- Сюда, Гандвэйн! - Хэл повернулся и, схватив саблю за рукоять, кивнул Аболи, бросившему ее. Затем он бросился в хаос, рассекая человеку лицо, а затем развернулся, чтобы вонзить лезвие глубоко в кишки другого.

- «Золотая ветвь» ко мне!- крикнул он, и Амадода радостно закричали, когда они рванулись вперед. Другие члены экипажа "Золотой ветви" высыпали из люков.

Плечом к плечу Хэл и Аболи прорубали себе путь к врагу. Но у голландцев все еще были заряженные пистолеты, и они ревели, выплевывая смерть и несчастья.

Один громадный голландец, чьи черты лица скрывала густая темная борода, выстрелил из пистолета, затем перевернул его и ударил им черного человека, который стоял против него. Три Амадоды упали перед ним, но тут появился большой Дэниел. Его сабля застряла в плече мертвеца, но его собственная грубая сила была достаточным оружием. Дэниел вскинул мускулистую руку, чтобы блокировать удар пистолета голландца, затем обеими руками схватился за бороду и притянул к себе лицо ее владельца, а сам наклонил голову вперед, разбив нос здоровяку с треском, который Хэл услышал даже сквозь шум битвы.

Голландец пошатнулся, кровь струилась по его лицу и бороде. Большой Дэниел бросил взгляд в сторону, снял саблю с плеча мертвеца и бросился на бородача, как мясник на кусок говядины.

Хэл вскрикнул с ликованием.

Любое преимущество, которое голландцы могли получить при внезапном нападении, было сведено на нет быстротой и свирепостью, с которыми люди «Ветви» ответили на атаку. Победа все еще была не полностью его, но даже в молодости Хэл провел достаточно корабельных сражений, чтобы знать, когда баланс меняется. Еще одно последнее усилие, и этот сдвиг станет решающим. Он собирался издать свой боевой клич, когда услышал, как голос Аболи крикнул: «Гандвейн!»

Хэл бросил взгляд через палубу и увидел, что Аболи указывает саблей на корму, в сторону у подножия бизань-мачты.

- Нет! - сказал он себе в отчаянии. - ‘Этого не может быть!’

Почувствовав тошноту, Юдифь выбралась из своей койки, хотя бы для того, чтобы найти горшок, в который можно было бы блевать. Эта тошнота спасла ей жизнь. Это означало, что она увидела темные фигуры, появляющиеся из тумана и карабкающиеся вверх по корме "Золотой ветви" мимо окон капитанской каюты. Затем один из них уперся ногами в корму, оттолкнулся, чтобы абордажный веревка качнулась, как маятник, и врезался через стекло в каюту.

Юдифь уже ждала его, одетая только в ночную рубашку, но с мечом в руке. Ее нерешительность относительно того, что надеть, чтобы подняться на борт "Ветви", спасла ей жизнь, потому что вместо того, чтобы быть упакованным в один из ее сундуков и спрятанным в трюме, ее меч «Каскара» прибыл вместе с ней в ее дорожном багаже и был помещен в ее каюту.

Тот, кто первым влез в окно, едва успел ступить ногой на палубу каюты, как острие "Каскары" пронзило ему горло. Юдифь убрала клинок в сторону. Затем, когда он спустился вниз, она проворно, как танцовщица, обогнула второго человека, когда он, спотыкаясь, прошел мимо своего раненого товарища. Затем она нанесла ему яростный рубящий удар по пояснице, рассекший одну из почек, и опустила руку, а он корчился, кричал и истекал кровью у ее ног.

Теперь в каюту набилось еще больше людей, и Юдифь поняла, что ей грозит опасность загнать себя в угол, потому что люди, которых она сбила, образовали барьер, частично преграждая путь между ней и дверью каюты. Она двигалась быстро, пробиваясь к двери, ее меч мелькал из стороны в сторону, когда она парировала, колола и рубила, пытаясь защититься от растущего числа мужчин, которые теперь противостояли ей. Она отразила один удар выше своего левого плеча, затем взмахнула изогнутым мечом вниз и по телу, нанеся удар сзади, глубоко врезавшись в руку другого человека, почти разрубив ее надвое. Но среди этого хаоса разум Юдифь оставался спокойным. Тяжелый боевой опыт научил ее, что ключом к выживанию является сохранение способности концентрироваться и рассчитывать, в то время как другие вокруг позволяли ярости, страху или панике затуманить их разум. Изучи противника. Посмотри ему в глаза. Читай его мысли.

Даже когда она боролась за свою жизнь, Юдифь делала все это, и то, что она видела в своих врагах, было отчаянием. У этих людей были дикие глаза, изможденные и голодные. Если она обменивалась более чем тремя или четырьмя ударами клинка с любым из них, она чувствовала, как его сила рассеивается, а сила в его руке с мечом ослабевает.