Зверь в чаще леса (СИ)

— Но отправился в лес за мальчишкой? — чудовище явно не спешило выполнять просьбу Чарльза, но его взгляд стал более заинтересованным и изучающим. Юноша чувствовал, как он скользит по его телу и задерживается на лице, словно в поисках подвоха. — Он твой сын?

— Нет, — на одном выдохе, и тот дался с трудом. Мрак густел, он, словно живой туман, как невидимая толща воды, затапливала его со всех сторон. — Он мой ученик.

— Так ты местный ученый муж? — неспешно проговорил Зверь и задумчиво умолк ненадолго, вслушиваясь в неровное дыхание своего пленника. — И ты уверен, что хочешь видеть место, в котором оказался? Другие бы сочли темноту спасением.

— Прошу!

Чудовище смерило пленника долгим взглядом и издало хриплый задумчивый рык, а затем тихой поступью скрылось в глубине пещеры. А без его взгляда и голоса оставалась лишь решетка, не дававшая страху полностью поглотить Чарльза.

Ох, почему пещера? Почему такая чернильная мгла? Почему не лес, где всегда есть хоть какой-то свет? Луна и звезды, где зрение так быстро ловило их отблески, что можно было дышать. Можно было сосредоточиться. Но здесь… Так темно. Словно сама пустота рухнула на него с небес, впитывая в свое пористое тело…

Вспышка.

Она ярким пламенем ударила по глазам, заставляя сердце в безумстве забиться, и Чарльз тут же приковал к ней взор, несмотря на резь во влажных глазах.

Огонь задрожал в темноте, вспарывая ее и рассеивая, а вместе с темнотой отступал и липкий неконтролируемый страх.

Зверь поставил большой чугунный фонарь на каменный пол у самой решетки и ушел от света, вот только Чарльз и не старался разглядеть своего пленителя лучше, сейчас нужно было выровнять дыхание и успокоить сердцебиение, отойти от припадка страха, который почти полностью накрыл его своей ледяной волной, и только после, сознание сможет думать обо всем остальном.

— Пугливый мышонок, — похожим на шелест листьев голосом проговорил Зверь, прежде чем оставить Чарльза в его темнице.

Он еще какое-то время сидел неподвижно, всматриваясь в дрожащий свет фонаря, и, только когда сердце замедлило свой истерический ритм, юноша медленно выдохнул и перестал смотреть в одну точку, чтобы наконец осмотреться.

Он ожидал увидеть каменный грот с грубыми камерами темницы, обглоданные кости погибших охотников и лесников, а может и просто зверей. Он со страхом, леденящим душу, был готов увидеть следы крови на полу и стенах и оплакивать собственную судьбу.

Но дрожащий свет выхватывал из мрака совершенно другую картину.

Да, он был в глубокой пещере, но она вовсе не была дикой, а наоборот, казалась рукотворной, до того точными и гладкими были ее стены, и, если присмотреться, то можно было разглядеть резьбу и тонкие колонны. Да и решетка, которая отделяла Чарльза от свободы, вовсе не была старой и ржавой, наоборот, казалась слишком новой и прочной, умело вставленная в дверной проем на манер створок. И на тюремную она не походила. Слишком изысканные заостренные грани на окончаниях прутьев и витой стальной плющ, украшающий дверь по краям. Подобным образом оформляли ворота богатых домов, а никак не решетки камер пыток или тюремных бараков.

Ксавьер медленно обернулся, все еще держась за изысканные прутья, ожидая теперь увидеть что угодно в своей камере, но снова был удивлен.

Позади него ничего не было.

Совершенно ничего. Пустая аккуратная небольшая комната без окон, высеченная в цельном камне, с арочными неглубокими нишами в стенах, которые никто никогда, видимо, и не думал заполнять.

Ксавьер непонимающе нахмурился. Он и понятия не имел о том, что в чаще леса есть подобное место, и никогда не слышал, чтобы здесь что-то строили, или хотя бы о том, что могло быть здесь прежде. Это место словно возникло само по себе, минуя известную людям историю.

И теперь Чарльз попал в него. И заперт в нем. Один на грани плотного мрака, от которого его отделял лишь неровный круг теплого света.

Юноша с трудом разжал пальцы, отпуская нагретый его теплом металл, и медленно отполз к углу своей камеры, поджал ноги к груди и обхватил их руками, пытаясь согреться от внезапно накатившего озноба. Он сосредоточился на танце теней, пляшущих вокруг теплого света, и старался ни о чем не думать.

Вот только мысли сами роились в его голове, жужжали, словно разгневанный улей шершней, и больно жалили сознание, особенно мрачными мыслями.

«И что? Пусть здесь нет крови и останков, не значит, что их нет и в остальной пещере. Что он будет с тобой делать? Держать как питомца в клетке и потешаться? Или он питается человеческой плотью?»

«Монстр… Один из тех самых монстров, которыми пугают детей перед сном, один из тех, о которых ты читал в книгах из королевской библиотеки. А может, и новый, более хищный и опасный вид».

«Или он все же человек? Ты же слышал о проклятиях. Все может быть… И тогда ему нужна твоя кровь…»

Нет-нет-нет! Гнать. Как можно дальше гнать подобное из своей головы! Не позволять отраве парализовать сознание.