Зверь в чаще леса (СИ)

Его мышонок наверняка оценит такое купание больше, чем реку. Каждый раз, когда Эрик скидывал его туда, Чарльз пищал, как притопленный котенок и выглядел жутко недовольным. Может, в теплой воде он будет спокойнее. Хотя Эрика забавляла напряженность Чарльза, но он начинал думать, что его старательный человек заслужил немного покоя. Как только он закончит с залом, можно будет отблагодарить его.

Кстати о Чарльзе. Стоит проверить, как он справляется. Еще не хватало, чтобы этот мышонок решил, что может расслабляться, если Эрика нет рядом.

И если он хорошо себя проявит в работе, то можно будет поразмыслить над его просьбой. Это ведь всего лишь письмо. Эрик мог бы позволить эту малость, чтобы его человек наконец-то забыл о своем городе, отпустив его навсегда.

***

Рейвен не сводила взгляда с черты леса. Тяжесть на сердце не проходила и, казалось, становилась все чернее с каждым днем. Сколько же раз она уже порывалась отправиться туда на поиски. И неважно, что Азазель уже не раз искал ее брата и каждый раз возвращался ни с чем. Пусть даже Хэнк провел с ней несколько часов, рассказывая о светлой душе Чарльза, которая определенно сейчас в Раю, пытаясь утешить ее и сделать смерть брата чуточку легче для нее. Но это не помогало. Ничто не поможет с этим смириться. Даже время. И часть ее все еще отказывалась в это верить, пока она своими глазами не увидит его тело. Или хоть что-то…

Но кто же ей позволит?

Логан, боясь, что девушка сгинет в лесах, выставил охрану, запретил людям ходить туда поодиночке и предпринял все меры, чтобы больше никто не пропал.

Конечно, теперь-то все настороже после случившегося.

И почему этих мер не предприняли раньше? Может, тогда бы Чарльза тоже не пустили в лес, и никто бы не позволил ему ходить там одному.

Рейвен прикусила губу, стараясь изо всех сил сдержать слезы, и впилась пальцами в землю, а холодный ветер тут же растрепал ее белокурые пряди.

— Черт бы тебя побрал, Чарльз, — тихо прошептала девушка, чувствуя, как дрожат ее руки, но все еще не плача. — Вернись…

Она не может его найти, но все еще надеется его увидеть вновь. Верит и ждет, что, не смотря ни на что, ее милый Чарльз выйдет на эту опушку. Пусть израненный и изможденный, но живой.

Вернется домой.

— Бе-е-е.

Рейвен вздрогнула и подняла голову, едва ли не столкнувшись с мордой молодого барашка, который с любопытством смотрел на нее, словно и он тоже хотел поддержать девушку. Но в отличие от Хэнка или Азазеля он хотя бы не мог начать долгие нудные речи, от которых становилось только хуже.

— Иди отсюда, — буркнула Рейвен, но барашек потянулся к ней, порываясь лизнуть. — Фу! — девушка уперлась ладошкой в мягкую бархатистую морду. — Фу, Шон, нельзя! — приказала она зверю, но невольно рассмеялась, когда он лизнул ее руку. И это словно разорвало какую-то внутреннюю печать. Девушка смеялась и не могла остановиться, а по ее щекам текли так долго сдерживаемые слезы.

Она обняла Шона, который издал удивленное блеяние, и погладила его по мягкой рыжей шерстке, а затем, чуть успокоившись, отстранилась и провела рукой по его мягким ушкам и крепким витым рогам, все еще тихо посмеиваясь и не в состоянии унять слезы, которые по капле стекали с ее лица.

И она даже не заметила Азазеля, который стоял на пороге школы, наблюдая за ней издали.

Он уже давно должен был покинуть этот город, но все откладывал этот момент. И начинал привыкать к мирному быту в этом уютном месте, пусть и пропитанном скорбью и печалью.

Привыкал к тому, что мог быть рядом с Рейвен и поддерживать ее. И даже к детям, снующим в их школе-доме. Но все же не был рад тому, что тут вечно ошивался Хэнк. Пусть священник и взял на себя ведение занятий, то, как он смотрел на Рейвен, вызывало у Азазеля желание схватиться за меч и отбивать это место, которое еще не успело стать его по праву.

Да и постоянное присутствие коренастого Логана лишь настораживало.

Азазель определенно не мог бросить малышку Рейвен на попечение этих истуканов.

***

— Черт-черт-черт! — Чарльз метался по лесу, потеряв счет времени, но небо уже начало окрашиваться в глубокие серые и фиолетовые тона, а горизонт запылал багрянцем.

Он уже и не думал найти домик лесничего, забыв о письме, и все, что он пытался — найти дорогу к логову Эрика. Но даже в глубине своего сердца, скованного липким холодным страхом, он и не надеялся на то, что Эрик до сих пор не заметил его отсутствия, а мысли были слишком парализованы паникой, чтобы Чарльз смог придумать мало-мальски достойное объяснение своему побегу. Это ведь было едва ли не единственным прямым запретом. И он точно знал, как Эрик на это отреагирует. И бежать к нему сейчас было одной из самых самоубийственных мыслей, которую только можно было придумать. Вот только ничего лучше в голову Чарльза не приходило.

Его трясло, и ноги то и дело вязли в размякшей земле, а в лицо лезли ветви деревьев и невидимая паутина.

Он найдет дорогу! Найдет.