Зверь в тебе

– Боря, и всё-таки, ты не ответил на мой вопрос, – снова завел свою шарманку Дмитрий Вячеславович.

– На который?

– Про твой сон. Ты точно не причастен к появлению женщины в лесу?

Борис едва не уронил турку, которую как раз снимал с огня.

– Ты издеваешься, Дим?! Я же сказал, не уверен. Я не видел во сне, как именно она там оказалась, и как я туда попал и что делал до этого – понятия не имею. – Он разлил кофе по чашкам и продолжил: – И вообще, это был всего лишь сон. Или я напрасно себя успокаиваю?

– Боюсь, что успокаиваться рано, Борис, – медленно проговорил подполковник.

– Почему?

– Тебя не удивляет тот факт, что ты расследуешь дело, в котором пострадавшую находят в лесу изодранной и едва живой, после чего выясняется, что она оборотень, а во сне ты видишь сцену, какая могла бы предшествовать находке этой женщины. А через день снова видишь сон, который является логическим продолжением предыдущего.

Коваленко пригубил кофе и поставил чашку на стол.

– Ты хочешь сказать, что я видел во сне Царёву?

– Я не знаю, кого ты видел. Тебе это лучше известно. Она или нет?

Он задумался. Действительно, она или не она? Закрыв глаза, он вызвал воспоминания о своем сне, и, как ни странно, ощущения, запахи, картинки, приснившиеся ему, снова ожили. Но самым главным был запах. И Борис вдруг понял, что именно этот запах, запах из своего сна, он уже чувствовал в больнице, когда в первый раз вошел в палату в реанимации, где лежала тогда еще не опознанная Царёва. Так, получается, он всё-таки как-то причастен к ее исчезновению? Ведь он отчетливо помнил, что запах в палате показался ему смутно знакомым… То есть он сам может быть тем монстром, кто так покалечил эту женщину, а потом по праву, как он считал своим звериным разумом, решил – что он решил, доесть?! И он ничего не помнит о том, перекидывался или нет…

Вот тут Борису стало не то что страшно, его обуял такой животный ужас, что он буквально застыл – весь, от макушки до кончиков пальцев. Похоже, что внешне это было очень заметно, потому что Парфёнов тоже отставил кофе, внимательно посмотрел на друга и весь как-то подобрался. Возможно, что и мысли его побежали куда-то в том же направлении, что и мысли Бориса.

– Значит, ты всё-таки мог быть причастен? – еще раз уточнил он.

– Я. Не. Знаю, – отчеканил Коваленко, клацая зубами и едва не отхватив себе язык. – Я. Не. Помню.

– Твою же ж мать… – с непонятной Борису интонацией протянул подполковник.

Какое-то время они молчали. Тишина на кухне висела такая мертвая и зловещая, что, будь она человеком, её, пожалуй, можно было бы снимать в фильме ужасов без грима. Когда у соседей сверху засвистел чайник, оба вздрогнули, как от выстрела, и уставились друг на друга.

– Значит, слушай сюда, – изменившимся, приказным тоном произнес подполковник Парфёнов: Борис видел, что сейчас перед ним именно его начальник, а не друг. – Дело Царёвой остается у тебя, но ты снижаешь скорость расследования. Тяни время.

– Это как?

– А вот так. Дело сложное, никто не ждёт от тебя мгновенных результатов. Отработай неубедительные версии. Закрой пару легких дел, что за тобой числятся, – что там у тебя есть, кражи, мошенничества. Добавь себе призовых баллов, чтобы тебя никто не трогал. С делом Царёвой пока не работай. Ты меня понял?

Борис всё понял. Прекрасно понял. Дмитрий Вячеславович, похоже, принял версию о том, что напавшим на Елену Царёву был именно он, Борис Коваленко. И шефа совершенно не волновали мелочи вроде того, что он вообще раньше эту женщину не знал и не видел, да и ни мотива, ни возможности у него не было. С другой стороны, если он не помнил, как перекинулся во сне в спальне в прошлый раз (а было ли это во сне, кстати??), то такие случаи вполне могли быть и раньше, и он точно так же не помнил бы, что делал в это время. Мороз на коже, казалось, уже хрустел не то что льдинками – льдинами Арктики.

Дмитрий встал и ушел из кухни, чтобы через минуту вернуться с бутылкой хорошего выдержанного бренди («Ходил в гостиную, в бар», – подумал Борис), который налил по-простому на два пальца в чайные чашки им обоим. Взял свою, придвинул вторую Борису.

– Пей и ложись, еще поспи, – приказал он.

Борис, бессознательно, словно сомнамбула, выпил обжигающую жидкость и поставил чашку на стол.

– Ты понял меня? – еще раз уточнил Парфёнов. – Ты пока спускаешь на тормозах это дело. Да?

– Да, – ответил Борис. Ему было очень и очень страшно.

– Пока ты будешь спать, я принесу тебе еды.

– У меня есть еда, – воспротивился было капитан, но старший по званию резко осадил его:

– Это не та еда, что нужна тебе сейчас. Просто поверь мне и выполняй то, что приказано.

Коваленко молча кивнул.

– Где ключи от квартиры?

– В прихожей на тумбочке.

– Хорошо. Ложись прямо сейчас. Когда проснешься, поешь то, что я тебе оставлю. Ключи я верну на место. Если сможешь, поедешь на работу. Не сможешь – значит, делаем вид, что работаешь на выезде. И позвонишь мне. Всё ясно? Вопросы есть?

– Вопросов нет, – автоматически отозвался Борис. Немного помолчал и добавил: – Спасибо тебе, Димка.

– Пожалуйста, – склонил голову Парфёнов.