Звери Стикса. Часть 1. Контрольная служба «Смерть»

Кира за спиной у пса, наконец, тоже успокоилась. Он поспешно подскочил к ней и вопросительно заглянул в лицо. Кошка глубоко и тяжело дышала, прижимала пострадавшую руку к животу и была совершенно мокрой.

– Я нормально, – кивнула она ему и обратилась к людям за спиной, которых за время сотворения ее заклинания там существенно прибавилось. – Ступайте в лес и ни шагу из-под деревьев до рассвета – для вас там теперь безопасно.

Беженцы подобрались и послушно потопали под черные стены своего родного незнакомого леса.

– Я пойду с ними, пригляжу и отдохну. А ты теперь давай, лети в город, – кошка устало собирала свои вещи с дороги и облачалась заново. В свете мелькающих отблесков пожаров ее лицо стало хищным, заостренным и каким-то потусторонним. – Они думали взять людей в ловушку и окружить, прячась под сенью моих деревьев… А теперь они сами в ловушке, окруженные. Ни одна из этих тварей теперь не сможет войти в лес. Истреби их всех, пока они не поняли, что заперты и не улетели на своих мрасках.

Пес вздрогнул. Его посетила мысль, что это сама лесная чаща говорила с ним Кириными губами.

– Я уже сегодня отпустил тебя в лес, кишащий вампирами, кошка.

Она посмотрела на него по–прежнему как-то отстраненно.

– И что? Как видишь я здесь, жива и здорова, а они все подохли. Ничто не сможет нанести мне вреда, пока я в лесу, Фауст, пора бы уже выучить.

Пес колебался. На помощь в его решении неожиданно пришла его давняя знакомая. С западного конца города до них донесся ужасающий визг. Сотня разъяренных птеродактилей такого бы не выдала. где-то далеко явно лопнуло несколько окон, и прилетели отзвуки еще каких-то громыханий.

– Ютзи… – азартно улыбнулся Фауст. – Это Баньши, это… наши. В ту сторону соваться не следует, а то зашибет или оглушит ненароком.

Кира толкнула его в плечо.

– Давай, иди уже! Я обещаю из-под защиты деревьев не выходить.

Пес, наконец, решился и согласно кивнул. Он проследил, пока кошка не скрылась между соснами, и обернулся к пылающему городу.

Огонь трещал досками и раскаленным бетоном. Казалось, никаких звуков больше не осталось – только этот треск, да мерные удары собственного сердца. Спектр зрения как-то сам незаметно поменялся, и впереди лежала пустая серая улица с мелькающим то тут то там черно–белым всполохом пожара, насыщенная цветными следами и словно газовыми облаками присутствия вампиров. Нарастающий в глубине груди рык просочился наружу, наполнив пространство дребезжанием, волнением, обещанием грядущего землетрясения. Справа, в недрах трехэтажного типового домика вспыхнул мерзко–желтый всплеск, мелькнул притаившийся враг. Пес вскочил на окно второго этажа, скользнул в кухню, перемахнул через растерзанные тела домочадцев и одним резким движением вцепился, трепанул, словно грелку, мелкую ссохшуюся гадину, которая учинила погром в этом мирном семействе. Вампир запищал и захлебнулся. Зубы непроизвольно сжались сильнее, до треска ломаемых спичек костей, и, наконец, сомкнулись, разделяя жертву на две половины. Взгляд проникал все глубже в энергетическую сетку планеты, так что стены и двери теперь не имели никакого значения. Словно стали прозрачными. Зато впереди засияли новые точки расположения родичей только что сдохшей твари.

И он двинулся вперед. Какое-то автоматическое чувство руководило движениями тела, чтобы открывать двери, разбивать стекла, запрыгивать на уступы, хватать врага, видимого взглядом, как комок сияния, безошибочно и точно. Иногда его словно выдергивало на поверхность восприятия, мир на краткое мгновение снова обретал привычные формы: вот фонтан и лавочки и аккуратно подстриженные круглыми шапками деревца, и два трупа юных подростков лежат в воде с разодранными глотками, и три тощие сухие мумии с черными зевами зубастых пастей увлеченно рвут на части чье-то тело. Хруст, всплеск, рык, маслянистые горячие капли на морде, на носу, на лбу, на шее. Снова все темно, впереди маячит следующий шлейф желтоватого следа. Лапы несут туда, автоматически толкаясь от потрескавшегося асфальта, от припаркованных на обочине тачек, от упругого грунта, усыпанного листвой. Внутрь домика, рывком открыть люк подсобки, умело замаскированный в полу. От него не спрячешься, от Смерти не уйти, не убежать, не схорониться. Новый всплеск и новый хруст. Слабые руки с длинными когтями пытаются пробить его грудную клетку, и, видимо, вырвать сердце. Это отлично получалось с человечками, но теперь они соскальзывают с гладкошерстной бурой шкуры, неспособные ее даже поцарапать. Слишком жесткий, слишком плотный и слишком сильный организм живет под нею. И снова погоня, впереди мелькают новые фонарики. Омерзительные, гадкие фонарики, терзающие его душу одним только желанием – погасить. Уничтожить.