Асафетида

Тот, что за водителем, одет в солдатский камуфляж. Из ворота куртки у него выглядывает застиранная почти до исчезновения полос тельняшка. Появление лейтенанта проходит для него незамеченным: с безразличным видом он изучает спинку кресла перед собой.

Другой неприятно улыбается Николаю и демонстрирует рот, в котором вместо половины зубов — гнилые пеньки. На правом указательном пальце Точкин заметил у него уголовную татуировку-перстень с крестом.

— Свои это. Пожарщики, — представил колдун попутчиков. — Слыхал, «Красную Русь» бабы спалили?

— Какие бабы?

— Те, из коих женщина

твоя будет!

Через двор, заставленный машинами, к соседнему дому протискивается фургон скорой помощи. Архип Иванович многозначительно тычет пальцем в стекло.

— Доколь она тебя тут стеречет, чтоб не наделал чего им, другие добрых людей волшебной болезнию морят за обиду свою. Дождались, проклятые, своего воскресения черного! Выползли!

— Откуда выползли?

— А ты ако сам разумеешь? Часто ль к нам кто с небес лезет? — Риторический вопрос повис в горячем воздухе салона. — Ни молениями, ни снадобьями сей мор не укоротить. Доколь здесь бабы, не отступит поветрие.

— А вы про студента Малиновского никогда не слышали? — Неожиданно переменил тему Точкин.

— Про такого не слыхал, — удивился Архип Иванович. — Редко ко мне студенты хаживают. По осени две девки были за приворотами да Иван за оберегом, и того ты привел. Кабы в тот день мы с тобою потолковали бы, многих скорбей бы спаслись.

— Славный оберег вышел, — мрачно съязвил Точкин.

— Каков бы ни вышел, греха на мне нет! Да и был бы грех — не грех, а Богу деяние угодное! — Николай при этих словах уставился на собеседника с враждебным выражением на лице. — Ты погодь зыркать! Своими очами скоро сам всё узришь! Как бабку его Роман зарезал, Иван без морса ногтяного одно не жилец был. Помышлял я его еще в «Красной Руси» топором посечь, да и посек бы, коль бы не ведал, что с тобою он в проводе явился. Сие нынче расплата за страшивство мое! Зло велие Псков покрыло, человеками ако куклами вертит!

За шиворот Точкину скользнули чужие пальцы. Он вздрогнул и за миг до того, как обернуться, почувствовал легкий укол в шею.

«Беззубый» на сиденье за его спиной выставил вперед ладони в примиряющем жесте и улыбается той же мерзкой улыбкой. Николай не спускает с него глаз, сует руку под шинель и расстегивает карман кителя, где прячется опасная бритва.

— Ты не боись его, — на плечо Точкина с погоном ложится старческая рука. — Баловный он, да незлобивый. Я его вот таким крохоткой помню, — колдун прикладывает другую ладонь ребром к своему колену. — За мною всё ходил: то по рыбу, то по грибы — любил меня вельми маленький, без батьки рос, сирый.

Точкин отпустил бритву, убрал руку из-за пазухи и вдруг ни с того ни с сего легонько прикрыл ею сухую ладонь Архипа Ивановича. Их глаза встретились. Архип Иванович улыбнулся ему. Щеки у Николая зарделись.

— Изловить нужно непокойниц бестелесных, до последней всех, да отпеть по обряду тайному, — продолжал колдун прежнюю речь, — тогда, глядишь, и примет их, анафем, Господь Милосердный. А и нет — то всё одно, его это, Господа, дело, а наше, людское, — пред лице Его богомерзких нечестивиц поставить.

Точкин не мог отвести взгляда от его губ, которые сейчас оказались совсем близко от его собственных, и едва понимал смысл того, что говорил ему Архип Иванович.

Они всё еще держались за руки. Сердце его трепетало. Отпустит или нет?.. Архип Иванович не отпускал и продолжал держать его ладонь в своей. Кожа мужчины сладко пахла ладаном.

— Как же их изловить, раз они бестелесные? — Николай с трудом собрался с мыслями.

— Кресты для сей охоты нужно изрядить из древесины заповедной да еще молитвы читать тайные особые. Без подмоги не сдюжить мне, ветхий стал, иже за тобой и явился. А кто еще мне возверует? Эти разве? — Архип Иванович мотнул головой назад. — Да каков с них прок? Для охоты сей исключительный человек нужен — навроде тебя, витязь славный. Я же и в дивизии о тебе справки навел, — с этими словами старик свободной рукой ласково отнял его пальцы от своих.

Николай вздохнул с разочарованным видом. Водитель повернул ключ зажигания. «Козел» тронулся с места в лужу.

Тротуары обезлюдели под холодным дождем, но автомобилей в городе было не меньше, чем в любой будний день. На проезжей части вокруг них сама собой образовалась дистанция: от разрисованного «Козла» водители старались держаться подальше.

Через мост их УАЗ выехал в район, называемый когда-то Застеньем, а ныне Центром. В детском парке на холме показался тент, за которым были спрятаны развалины церкви. Когда они свернули на улицу Советскую, Точкин заметил одну деталь, о которой никто до сих пор не написал в Интернете. Черной краской на белой материи тента некий злоумышленник нарисовал перевернутый православный крест. Он был как раз над тем местом, где до обрушения находился вход в храм.