Асафетида

Димитрий так разволновался, что проснулся, и не нашел ничего лучшего, как уединиться в уборной с сигаретой. Уничтожая табачные улики, он разбрызгал столько туалетного освежителя, что кошка снаружи предательски расчихалась и чуть не разбудила матушку с дочкой. Время было под утро. В спальне он поглядел на будильник у старинной кровати и заключил, что ложиться в постель уже нет смысла.

После заутрени в притворе Троицкого собора толпились, как всегда, престарелые вдовицы, половину из которых Димитрий знал по имени, и всех до одной — в лицо. Молодые шли обычно после работы или в обеденный перерыв, а сезонный наплыв студентов иссяк на днях: в Педагогическом закончилась сессия.

Вдруг перед церковной лавкой он заметил незнакомого армейского офицера. Офицер был роста ниже среднего, по виду — ровесник священника. В руках перед собой лейтенант — Димитрий, сощурясь, разглядел по две звездочки на его погонах — держал фуражку. Голый череп и лицо без бровей были изборождены шрамами от старых ожогов.

Подобно Димитрию, он, кажется, провел ночь без сна, и, хоть был в парадной форме, вид имел довольно потрепанный: брюки измяты, верхняя пуговица расстегнутой шинели — вырвана с мясом.

— «Святая ночь», «Большой скит», «Дары волхвов», «Царский», «Сады Византии», «Эдем», — лавочница Ольга перечисляла названия и одну за другой выставляла на витрину перед лейтенантом разноцветные коробочки и баночки с ладаном. — «Афонский праздничный микс» на той неделе привезли. Понюхайте, очень вкусный, — с этими словами она отвинтила жестянку. — Есть еще простой келейный. Но я не советую. Вы какой, батюшка, предпочитаете, русский или греческий? Армянский еще в продаже имеется. Вам для чего?

— Непокойниц поймать, — выдавил из себя вконец растерявшийся Точкин. И в эту секунду будто гром Господень грянул над его головой:

— Кого?!

— Непокойниц, — обернувшись, пропищал Николай.

Словно Бог Отец с полотна Итальянского Возрождения, на лейтенанта сверху вниз сурово взирал бородатый священник из собора.

— Это еще что за твари неведомые?!

— Ведьмы, псковичами сожженные, — негромко стал объяснять Димитрию лейтенант, — они из ада вернулись в бестелесном обличии и на город эпидемию напустили, а перед этим еще…

— Если б из ада возвращались, то он бы адом и не назывался! — Сердито оборвал Димитрий.

Святой отец мог гордиться не только своим ростом, но и в целом крупным сложением, кое подобает уважаемому иерею. Он носил старомодные очки в толстой роговой оправе и говорил низким басом:

— На паперти меня подождите. Выйду сейчас. Ладан мужчине не продавать! — Крикнул он через голову Точкина.

Ольга, суетясь, бросилась расставлять упаковки обратно в витрину.

Николай не без труда отворил тяжелую дверь собора и спустился вниз по крутым ступеням. У подножья к нему подковыляла нищенка довольно крепкого вида и жестом попросила денег. Николай вытряхнул из шинели сдачу с последней автобусной поездки.

— Благодарствую, — басовито прозвучало в ответ. У попрошайки были густые черные брови, лицо наполовину скрывала марлевая повязка.

Вокруг было пустынно, и лишь у подножия крепостной стены, никого не стесняясь, курил работник кремлевского музея. Спускаясь по лестнице, отец Димитрий одарил курильщика издали завистливым взглядом.

— Рассказывайте! — Приказал Точкину священник, у которого поверх рясы теперь была надета кожаная куртка.

— Следует встать над костями, окурить воздух смолой священной, ладаном называемой, и читать заклятие на воззвание мертвых. Только в дыму ладана непокойниц увидеть можно. Когда вокруг будет окурено всё, нужно вызвать их по одной по имени во Христе, и каждой, которая будет являться, накинуть на шею крест из древесины чудотворной, — почти слово в слово повторил он инструкцию, полученную от Архипа Ивановича, и потряс перед Димитрием полотняным мешком. Внутри забрякало. — Кресты у меня с собой, — пояснил он. — Так пойманы они будут и обезврежены. После того их только отпеть остается. Я знахарю знакомому по мобильному позвоню — он на машине приедет и литию отслужит тайную.

— Знахарь?! Литию?! Это где же такой умник у нас обитает?!

— В деревне одной, — уклончиво ответил Николай.

— Что не городской, я и сам понял!

Точкин обиженно посмотрел на священника, но не отступал:

— Мой сосед сны видел. Вдвенадцатиром его женки вещие искушали.

— Суккубат никак? — Нахмурился святой отец.

— Групповой, — со знанием дела подтвердил Точкин. — В Новый год скончался он при загадочных обстоятельствах. Потом с отцом Алексием из церкви Василия на Горке несчастье произошло. Потом сама церковь разрушилась, и началось это всё: коровы…

— Соседу сколько лет было? — Перебил Димитрий.

— Двадцать. Молодой совсем. Причина смерти вскрытием не установлена.

— Не пил? — На всякий случай уточнил святой отец. — Или вещества, может быть, какие нехорошие употреблял?

— Ни разу!

— А еще что знаете?

Точкин поведал известную ему историю о сожжении дюжины ведьм в древнем Пскове. Пока отец Димитрий слушал, выражение на лице у него понемногу смягчалось.

— Свидетельства? Откуда известно это?