Асафетида

Ольга Леонидовна не обратила внимания на шум и продолжает что-то быстро писать за столом. На лице у нее — странное застывшее выражение.

— Оля, — зовет муж.

Жена не отвечает. Велесов подходит к столу, глядит на листок перед ней и вскрикивает:

— Оля!

Он пытается задержать пишущую руку насильно и получает локтем под дых.

Когда он во второй схватил ее запястье, Ольга Леонидовна отклонилась подальше на своем стуле и с треском приложилась головой о столешницу. Солонка упала на бок, по клеенчатой скатерти веером рассыпалась соль.

На плите зашипело. Андрей Валентинович машинально повернул газ под конфоркой и вернулся к жене. На лбу у нее уже надулась большая бордовая шишка.

Доцент теперь боялся трогать ее, но осторожно заглянул через плечо и прочел начало письма на древней кириллице, без знаков препинания и отступов между словами: «Осподин Андреи Валентиновиц книжник перемудрыи, тебе целом бью я Варварка, Агнии Вольшебницы девка родная, безаконная. Оболгаше мя холопы злосмрадныи да престарец лютыи. Не женка я вещая, бо попом зачна. Не убиица я, бо любяхо человеков и Бога. Не блядница я, то люди брехаха». Дальше рукой Ольги Леонидовны Варварка писала о том, что в плотский грех ее силой ввел купеческий сын Дорофей. Она клялась в этом самой Святой Троицей, приводила слова соседей и некой горшечницы Феклы и так рьяно пыталась доказать свою невиновность, как будто у псковичей за минувшие с той поры шесть столетий не было пересудов интересней, чем о ее девичьей чести.

Вдвоем с матерью-колдуньей девушка жила в ветхой избе на Застенье, как назывался в древности нынешний район Центра. Тайком к ним хаживал Варварин отец, женатый священник, и с его стороны имелось небольшое подспорье, но всё равно женское хозяйство было небогато, и в мясоед на столе они видали только кошатину с псиной, да и то не во всякий день: бо́льшая доля от материных доходов уходила на мзды с откупами.

Незаконнорожденная и бесприданная Варвара, вдобавок ведьмина дочь, не смела и мечтать о богатом женихе, но вдруг к ней посватался Дорофей, старший сын купца Бобра Иванковича. Он был доброго рода и хорош собой, за что Варвара сразу его полюбила. Агния-волшебница предвидела, что дело добром не закончится, но не смогла уследить за дочерью.

Юноша проведал о том, что Варвара обучена чтению и письму, и нацарапал ей грамотку, в которой просил выйти после заката со двора поговорити. Она так и сделала. Дорофей среди ночи повел Варвару через весь город на Запсковье, заманил в выморочный дом старухи Михалихи и там отдал в толоку. Насильники были приятели Дорофея: Микита, Волк, Твердила, Дрочила, Сидор, два Ивана, Филип, Говен, Давыд и Дебелый Карп — все, как и сам обманщик, купеческого рода.

Сотворенного с невинной девицей «жениху» было мало, и он пустил по Пскову слух, что вещица чарами завлекла в навью избу честных юношей и сподвигла к свальному греху.

Агния пошла с Варварой на суд, где преступники принялись лаяти, что стали жертвами волховства. Вдобавок Бобр Иванкович привел

послухами своих кощеев. Те якобы слышали, что дочь ведовки собирает христианское семя для своих богомерзких обрядов. Дорофей с друзьями были приворожены ею намеренно, утверждали кощеи на суде, и то, что случилось в избе у Михалихи, черныя чаротвория последство есмь.

Хоть Правда и запрещала иметь послухами

своих кощеев, судья смолчал, преступник был оправдан, и штрафов, что причитались новгородскому митрополиту и псковскому князю за изнасилование свободной горожанки, отцу Бобру Иванковичу платить не пришлось. Агния с дочерью возмутились столь явной кривдой и устроили крик. Из крика сталась драка. Силы были неравны, и Варвара потеряла много зубов.

От толоки отроковица понесла и выкинула, когда знахарка-мать сделала то, что было нужно, освященной в соборе сосновой палкой. После такой операции Варвара занедужила, думала, что отойдет, но чудом выкарабкалась.

В тот же год погиб Дорофей, его растерзал на охоте лютый зверь. Но псковичи шептались, что это Варвара своей волшбой напустила на юношу плотоядца. Клеветникам было невдомек, что природным ее родителем был настоятель Покровской церкви Довмонтова города, и девушка лишена колдовского дара, который передается по женской линии только при мирском отце, но не при отце-священнике.

В ночь, когда за ними пришли, чтобы отвести в храм Василия на Горке, Варвара решила, что это месть за Дорофея, и просила пощадить хотя бы мать, но палачи были глухи к мольбам. По дороге в церковь над ними обеими надругались, и за то, что дочь противились, зубов ей выбили еще больше, чем в судебной горнице.