Тут я уже в открытую пошел: «В церковь схожу, икону куплю и в кузне повешу, так ты у меня, Христов братец, попляшешь». А он с карачек поднялся, брюки свои отряхнул и так мне с угрозой в голосе: «Сходи, — говорит, — сходи, пьянь безбожная. Заупокойню заодно по себе закажи, чтоб супружнице твоей бедной ножки понапрасну не снашивать. Так уж ты ее, негодяй, замучил пьянством своим, что и мне смотреть жалко, а уж я-то всякого на свету повидал. И деньги, — еще добавляет, — посчитать не забудь. Дорого у них нынче всё. А ты вон уже подштанники последние пропил, седалищем голым пред людьми добрыми светишь». А я ведь оттого в фартуке хожу, что в кузне жарко. Одежда у меня всякая есть, — оправдывающимся голосом добавил кузнец.
— Сегодня совсем не успеете? Я хоть до ночи ждать готов, — попробовал снова настоять Точкин.
Василий не уступал:
— Завтра утром — край.
Немного стесняясь, кузнец попросил оплату вперед. Николай не стал возражать и отделил от пачки колдуна две бордовые «пятисотки».
На Гремячей улице он остановился, чтобы разглядеть сооружение, давшее ей название. Круглая шестиярусная башня высотой с девятиэтажный дом таращилась по сторонам неровными бойницами, иные из которых можно было принять за пробоины в стене из белого известняка.
В позднем средневековье, чтобы защитить подступ к городу по воде, между Гремячей и стоявшей тогда через реку Никольской башнями была возведена водобежная решетка. Ныне река Пскова до того обмелела, что не то, что кораблю проплыть, но даже искупаться в ней летом могут разве что собаки да дети.
В последний раз Точкин был тут в советском детстве вместе с братом. Сергей еще на входе в башню учуял запах дерьма и внутрь Колю не повел. С тех пор внешне мало что изменилось, разве что вход закрыли деревянным щитом, уткнувшись в который теперь, спускались по крутому спуску и весело о чем-то спорили на ходу две туристки школьного возраста.
Тут Николай снова услышал Мухтара. Пес пару раз тявкнул и вдруг завыл с такой горечью в своем собачьем голосе, что по спине побежали мурашки. Школьницы, которые успели добраться до дороги, разом замолкли и с тревогой обернулись на обветшалый дом по другую сторону улицы.
5. Охота
Точкин с белым ведром в руке стоял под козырьком своего подъезда и не спускал взгляда с въезда во двор. Наконец из-за кирпичной будки электрощитовой показался армейский ГАЗ-66. Десантник за рулем заметил Николая перед домом и поднял руку в приветствии. Парадный уборщик с радостным облегчением на лице помахал ему в ответ.
Спрыгнув со ступеньки на асфальт, Андрей Любимов скрючился от боли и только погодя пожал протянутую Николаем ладонь.
— В дивизии как обстановка? — Спросил у него Точкин.
— Да как! Савченко умер, который из нашей с Серегой роты. Вчера хоронили, — с мрачным видом доложил Любимов.
— А что про болезнь говорят?
— Много чего. У нас вон в штабе есть радист Петров, алкаш, и он второе утро подряд про каких-то зараженных коров в детском парке твердит. Совсем от бухла поехал, или от страха.
Точкин с удивлением посмотрел на Андрея, но ничего не сказал.
— Никто не понимает, почему дальше Пскова эпидемия не распространяется.
— А заболевших у вас много?
— Позавчера сразу десятерых срочников из казармы в госпиталь увезли. Наверное, с концами, — вздохнул Любимов. — Всего за неделю — человек сорок.
— А вчера?
— Вроде, никого. Не слышал. У нас в дивизии собираются средства бактериологической защиты раздавать. Тебе, может, респиратор привезти по подъездам ходить?
— Уже ни к чему.
— В смысле, ни к чему?! — Возмутился Любимов.
Николай промолчал. Они уже поднимались по лестнице в подъезде.
Войдя, Андрей ударился ногой о тумбу для обуви, которую хозяин передвинул зачем-то к самой двери.
— Перестановку, что ли, сделал?
— Это мелочи. В ванной — самое главное, — таинственным голосом сообщает Точкин.
Хозяин уговаривает Андрея раздеться и одновременно с этим почти силой стаскивает у него куртку с плеч.
— Вот, смотри, — Николай открывает дверь в совмещенный санузел.
Андрей из прихожей заглядывает внутрь и не понимает, что изменилось.
— Да ты зайди.
Капитан послушно делает то, что говорит ему Точкин. В эту же секунду дверь закрывается за ним с тихим щелчком, а снаружи с грохотом валится на пол обувница. Капитан толкает дверь, чтобы выйти, но тяжелая тумба не дает ей открыться.
Камуфляжная куртка Любимова осталась в руках у Николая в прихожей, в кармане — ключи грузовика. В подъезде на бегу Точкин задевает дребезжащие перила ведром, в котором под ветошью для уборки спрятан мешок с волшебными распятиями. Уже на нижних ступенях лестницы он слышит матерный рев своего пленника, который доносится до первого этажа через две закрытые двери.
Вещие женки не обманули, все были здесь. Когда пространство под брезентом наполнилось дымом ладана, Николай насчитал дюжину зыбких теней, сбившихся плотно друг к дружке в дальней части кузова. Он поставил лампаду на пол и достал из ведра деревянный крест. Первое из безымянных тел рухнуло на доски. Тошнотворно пахну́ло прокисшим жареным мясом.