Асафетида

Легкие по нынешним меркам женские тела он перетаскивал и складывал на полу поперек кузова. Когда черед дошел до Варвары, самой низенькой и щуплой из всех, Точкин, как умел, не зная языка, стал объяснять ей, что скоро всё будет кончено. В ответном возбужденном шипении он разобрал только одно слово: «смерть».

На выезде со двора его ГАЗ-66 чуть не таранит красный «Рено Логан». Девушка за рулем, из новых соседей, провожает военный грузовик сердитым взглядом.

Минут через двадцать он въезжает в частный сектор на Запсковье. На ветках в садах догнивают неубранные фрукты, придомовые участки чернеют голыми грядами. В одном из дворов муж с женой, оба в резиновых сапогах, меняют стекло в парнике и, судя по дружно насупленному виду, успели уже поругаться. Дворняжка за сеткой-рабицей заходится тявканьем на грузовик, и дальше уже каждая собака по курсу считает своим долгом облаять подозрительно крупный автомобиль.

Николай затормозил у кузнецкого дома и сразу встревожился тем, что не слышит Мухтара. Пес за покосившимся дырявым забором молча лежал головой на лапах перед своей будкой и не спускал взгляда с кузни. Только когда гость во второй раз постучал в приоткрытую калитку, тот рассеянно тявкнул, но так и не повернул головы.

Из дома показалась худенькая женщина в платке.

— Доброе утро! Можно увидеть Василия?

— Он выходной уже.

— Неужели в такое время?

Жена кузнеца подошла к посетителю и начала жаловаться вполголоса:

— Ни свет ни заря комедить начал. Еще глаза не продрала, слышу шум. Гляжу в окно: тащится по двору с дружками в обнимочку. И главное самое: не бомжи какие-то, а приличные люди. На машине. Один — так вообще в костюме, а на ногах не стоит! Охота им с таким голодранцем якшаться?

— Я ему вчера заказ оставлял. Обещал, что утром готово будет.

— Мало ли, что он кому обещал! Забор новый вон уже пятый год ставит, — супруга указала рукой на брешь в изгороди шириной в несколько досок. — Его же тут до чертей допиться угораздило, представляете? Ну, что мне делать? Бригаду по телефону вызвала. Приезжают санитары, крепенькие мальчишечки такие. Смотрят на него: «Извините, — говорят, — не справимся, тетенька, с таким габаритом. По-доброму его к нам в клинику приводите, или таблетку примет пусть». А мне в него этой таблеткой из ружья…

— Может, все-таки зайдем, поглядим? — Вежливо перебил ее Точкин.

Она провела Николая по тропинке мимо Мухтаровой будки и двух старых яблонь и отворила дверь, пропуская его вперед. Сама вошла следом.

По всей кузне вместе с дохлыми мухами и прочим мелким мусором были разбросаны клещи, молотки, отвертки и разные другие инструменты, назначение которых было Точкину неизвестно, и даже сам факт принадлежности некоторых из них к орудиям труда вызывал сомнение. Середину помещения занимал пыльный верстак с прикрученными сбоку тисками и маленькой наковальней на нем. Рядом на полу стояло железное ведро под окурки, почти полное, а под верстаком — пылесос допотопной модели, заменяющий кузнечные мехи.

— Ну вот! Глядите! — Всплеснула руками хозяйка.

Мастер лежал в углу на цементном полу, широко раскидав свои богатырские ноги. Во сне он зарылся с головой в какое-то местное чумазое одеяло, но его хватало только до пояса. Задравшийся брезентовый фартук являл взору обычно скрываемые части тела.

Гость стыдливо отвел глаза к верстаку и увидел на нем рядом с наковальней свой готовый заказ. Длинная игла была вложена в свернутый пополам тетрадный лист, два острия торчали по краям из него. Сверху лист был придавлен чистой рюмкой, невесть откуда взявшейся посреди этого грязного бардака. На бумаге печатными буквами была накарябана надпись:

НИКОЛАЮ. ОПЛАЧЕНО

— Это я — Николай, — сообщил Точкин.

— Что?.. — Хозяйка обернулась к нему. — Да, забирайте, конечно.

Игла поместилась как раз в широком кармане шинели.

— А не простудится Василий? — Забеспокоился Точкин. — Так ведь и до смерти замерзнуть можно.

— Да что с ним станется?! Только протрезвеет скорей!

В паре шагов от неподвижного тела валялся на полу опрокинутый табурет со следами недавней починки — про него, видимо, говорил Василий при их прошлой встрече с Точкиным.

Женщина еще раз взглянула на супруга и тут почувствовала неладное. Опустившись на корточки, она пощупала огромную волосатую руку:

— Вась, а Вась… Вася!.. Васенька! — Вдруг вскрикнула она, повалилась на колени и по-собачьи завыла.

Тело уже начало остывать. Точкин присел с ней рядом и помог перевернуть огромного Василия на спину. В потолок уставились белки закатившихся глаз кузнеца. Черты бородатого лица были исковерканы ужасной предсмертной судорогой.

Со своего телефона Николай вызвал «скорую», незаметно попрощался и пошагал к машине.

В кабине грузовика он набрал колдуна.

— Архип Иванович, вы на месте? К обряду готовы? Изловил я их. Вся дюжина в кузове. Через час-полтора в «Красной Руси» буду.

Снаружи раздавались крики услыхавшей беду соседки. Вдова Василия сидела на холодной земле у двери кузни и пыталась что-то говорить ей, но не могла совладать с плачем.

— Удалось в храм влезть? — Спросил Архип Иванович по телефону.