Асафетида

Двухнедельный курс нейролептиков назначил ему доктор Иван Иванович, приятный невысокий мужчина с усами на круглом лице и очень обходительными манерами. В больнице в Богданово Иван Иванович заведовал пятым общепсихиатрическим мужским отделением. Когда месяц назад он встретил Николая в приемном покое, то был нисколько этим не удивлен: по причине того, что сам доктор назвал «преждевременным сезонным обострением на фоне погодной аномалии», в клинике появилось много знакомых лиц. Заведующий лично проводил Николая и представил ему соседей по палате. Поздно вечером в больницу приехал офицер-десантник, который назвался другом поступившего Точкина, и передал вещи.

Из заточения в ванной комнате Андрея Любимова спасла старушка с четвертого этажа. Не выдержав его криков, она спустилась в незапертую квартиру на втором и, кряхтя, отодвинула тумбу от двери в санузел. Грузовика во дворе уже не было. Андрей позвонил своему бывшему однополчанину, который теперь работал в городском ГАИ, и ближе к обеду получил сообщение, что ГАЗ-66 с черными военными номерами видели в Порховском районе. Неподалеку от колхозного пепелища, в лесу, патруль скоро обнаружил грузовик, припаркованный у заброшенной церкви. В кабине было пусто. Гаишники обыскали храм и нашли водителя в алтаре: без сознания и с признаками черепно-мозговой травмы.

Женщина-врач в Порховской клинике стала расспрашивать Точкина о случившемся, а тот был слишком измучен, чтобы врать. Тяжесть сотрясения мозга у него была оценена как средняя, к генезу галлюцинаций отношения не имеющая, и тем же днем на карете скорой помощи его отправили в областную психбольницу.

Очевидцы паранормальных явлений начали массово поступать в больницу в Богданово с первых чисел января. Среди них был и старообрядец Никита Давыдович, он лежал в одной палате с Точкиным. В святой праздник Крещения Господня старик молился и обильно курил ладан у себя в квартире, когда вдруг в дыму прямо рядом с собой увидал голую бабу. Старик так испугался, что собрал из дома иконы, самую необходимую утварь и перебрался жить на лестничную клетку в своем же подъезде. Супругу дед Никита схоронил в прошлом году, с четырьмя детьми-отступниками давно порвал отношения, и позаботиться, кроме минздрава, о нем было некому.

В палате старообрядца положили между двух молчаливых пенсионеров, которых он посчитал своим долгом обратить в истинную веру. Старики к его проповедям остались глухи, но за них обоих деду Никите отвечал с другой стороны прохода родновер Лучезар. Бывший когда-то Алексеем, он успел сменить паспорт еще до своей первой, принудительной, госпитализации.

Между ново- и староверами Алексей-Лучезар различий не делал, мощи святых кощунственно именовал «человечьей бастурмой», а самих носителей веры — «упырями» и «богоедами», имея в виду святое таинство причащения плоти и крови Христовых. Лишь подлинно христианская смиренность деда Никиты не давала довести дело до драки. В другое время Алексея-Лучезара уже перевели бы в соседнюю палату, где как раз была свободная койка, но врачи опасались, что тот окажет дурное влияние на бывшего там и уже готовившегося к выписке Добросвета.

Буйный, хотя и не жестокий, язычник Лучезар был неплохо начитан по древнерусской истории. В затишье от его споров с дедом-старообрядцем Точкин нашел в нем любопытного собеседника. Когда выяснилось, что Лучезар приходится ему ровесником, Николай очень удивился: из-за глубоких морщин и седоватой бороды Точкин приписывал ему возраст лет на двадцать больше действительного.

Завотделением Иван Иванович разрешал Лучезару, единственному в палате, пользоваться мобильным. Точкин узнал, что у него по тарифу подключен интернет, и попросил смартфон посмотреть новости. Лучезар не сразу, но согласился — в обмен на это договорились, что Николай плюнет один раз на свой нательный крестик. Это случилось дней через десять после того, как Точкин оказался в больнице.

Оба псковских информагентства сообщали о задержании серийного убийцы Родионова. Совершивший еще два зверских преступления уже на территории Ленинградской области, он добровольно сдался властям и был помещен в спецлечебницу в Санкт-Петербурге. Единственное, о чем просил раскаявшийся преступник, — обеспечить вход к нему в клинику православного духовника. Хоть и не без ходатайства питерских правозащитников, это было исполнено.

Об эпидемии легочной чумы, коровьих трупах и разрушенной церкви, как и прежде, в новостях не писали. Единственное упоминание Николай обнаружил на сайте министерства культуры. В тексте говорилось, что, среди прочих архитектурных памятников Псковского региона, на реставрацию церкви Василия на Горке по федеральной целевой программе «Культура России (2006–2011 годы)» в текущем году было выделено пять миллионов рублей. Сумма удивляла своей незначительностью.