Ататюрк. Особое предназначение

— Я собираюсь отменить халифат…

Против его ожидания столь сенсационное заявление не вызвало ожидаемого им ажиотажа.

Более того, к его несказанному удивлению, пресса хранила молчание и в последующие десять дней.

В середине февраля с огромным трудом выдерживавший запрет Кемаль почувствовал себя лучше и, дабы лишний раз поиграть мускулами, провел в районе Измира военные учения.

Тактической задачей учений было отражение атаки в районе Искендеруна.

Когда атака была успешно отбита, Кемаль выступил на разборе с объяснением своих военных принципов.

Затем генералы приступили к обсуждению последствий недавнего военного соглашения между Грецией и Италией.

На одном из совещаний Кемаль заговорил об отмене халифата и деполитизации армии.

— Теперь каждый офицер, — говорил он, — волен выбрать между политической карьерой и военной карьерой. Ни о каком совмещении больше не будет речи. Кроме этого, начальник Генерального штаба должен подчиняться непосредственно президенту республики…

Генералы почтительно слушали.

— У нашей республики, — продолжал Кемаль, — есть две силы, на которые она может положиться. Это решимость нации и сила армии. И мы сделаем все, чтобы убрать любые препятствия, лежащие на пути к безопасности и процветанию нации…

Генералы согласились не чинить препятствий, и 27 февраля близкая Кемалю газета «Илери» («Вперед») опубликовала передовую.

В ней говорилось о том, что необходимо как можно быстрей устранить все помехи на пути правительства.

Само собой понятно, что одной из таких помех был халиф.

И автор статьи очень ненавязчиво поведал о том, что «религия является делом совести каждого», именно поэтому «не должно быть никакого посредника между Богом и его слугами».

Глава II

В конце февраля Кемаль вернулся в Анкару.

На следующее утро он понял, что спокойной жизни у него как не было, так и не будет.

Именно в этот день Абдул-Меджид в своем очередном послании снова потребовал предоставления ему дополнительных средств для оплаты своих расходов.

«Халифат, — не стесняясь в выражениях, писал Кемаль в ответном послании, — является реликтом истории, и ничто не может служить оправданием его существования.

И Ваше письмо мне я рассматриваю как проявление неуважения!»

А когда к нему в качестве просителя за своего духовного владыку явился сам шейх-уль-ислам, взбешенный Кемаль даже не стал его слушать и, как говорили, запустил в него Кораном.

Конечно, дело было не в просьбах халифа и даже не в негативном отношении Кемаля к служителям культа.

Для отмены халифата имелись куда более глубиные причины.

Чем больше кемалисты упрочивали свои позиции, тем настоятельнее вставала перед ним необходимость европеизации.

Которая, в свою очередь, была невозможна без секуляризации.

Уже 29 октября 1923 года, в день провозглашения Турции республикой и избрания Кемаля президентом нового государства, он в интервью французскому журналисту Морису Перно заявил:

— Наша политика, наши традиции, наши устремления будут направлены на то, чтобы Турция стала европейской страной, или точнее, страной, ориентирующейся на Запад…

Вместе с тем Кемаль подчёркивал, что каждый народ «осуществляет свою реформацию согласно закономерностям развития собственного общества, в соответствии с внутренней обстановкой и требованиям и времени».

При этом идеи европеизации примерялись уже к националистической, антиклерикальной идеологии.

Ее основным принципом стала идея экономической независимости, предусматривающая необходимость индустриализации, установление равноправных связей с западным мироми.

И, конечно, идея светской, независимой от института религии, власти.

Так, как это было в развитых странах.

Ведь движущий принцип европейского возрождения так и не пришёл в должное действие даже после младотурецкой революции 1908 года.

И после неё властная элита издавала законы и декреты, ссылаясь на Аллаха и Коран.

Несмотря на модификации, исламский свод законов — Меджелле — ещё продолжал во многом определять жизнь общества и государства в сфере гражданского права.

Понятно, что одного желания Кемаля, чтобы сделать Турцию светской, было мало.

Ему была нужна опора.

И она у него была.

Понятно, что кемалистская элита по своим социальным корням представляла недавнее османское прошлое.

Но в то же самое время её отличала приверженность идеям обновления.

Самой прочной опорой Кемаля были молодые офицеры, которые на деле демонстрировали свою верность его взглядам на модернизацию страны.

Влиятельных представителей турецкой национальной буржуазии, тогда торговой, можно было пересчитать по пальцам.

Это были единицы среди стамбульских, измирских и аданских торговцев с греческими, армянскими, еврейскими, левантийскими именами.

При этом уже в младотурецкий период национальный предпринимательский вакуум в Турции стал заполняться верхушкой бюрократии, действовавшей сразу в трёх ипостасях — бюрократической, землевладельческой и предпринимательской.

Значительное число земельных участков было собственностью, помимо государства, также и абсентеистов — крупных и средних, как правило, проживавших в городах.