Башня Зеленого Ангела. Том 1

— Ну… леди, — повторила она, отчаянно покраснев. — Которую вы любите.

Саймон мгновение помолчал, прежде чем ответить.

— На самом деле нет. — Девушки, точно щенята, выжидательно на него смотрели, и Саймон тоже покраснел. — Нет, на самом деле у меня никого нет. — Он так сильно сжал в руке нож кануков, что у него заболели пальцы.

— О! — сказала Кудряшка. — Нам следует оставить вас, чтобы вы вернулись к своему занятию. — Худышка потянула ее за локоть, но она не обратила на нее ни малейшего внимания. — Вы придете вечером к большому костру?

— Какому костру? — Саймон нахмурился.

— Праздничному. Ну и, конечно, мы будем вспоминать и скорбеть о тех, кто погиб. — Она показала на палатки Нового Гадринсетта. — Завтра вечером.

— Я не знал. Да, думаю, приду. — Саймон снова улыбнулся, подумав, что они кажутся вполне разумными, если поговорить с ними немного. — И еще раз спасибо за рубашку, — сказал он Худышке.

Попрощавшись с ним, девушки отвернулись и зашагали вдоль склона, о чем-то переговариваясь и смеясь. Саймон на мгновение разозлился, решив, что они потешались над ним, но быстро успокоился. У него сложилось впечатление, что он им нравился. По его представлениям, именно так вели себя все девушки.

Он посмотрел в зеркало, твердо решив привести бороду в порядок до того, как сядет солнце. Костер… интересно. Стоит ли взять с собой меч?

Саймон задумался над собственными словами. Конечно, он сказал правду, у него действительно не было дамы сердца, хотя, по его мнению, рыцарю полагалась таковую иметь — даже такому, как он. Однако он не мог не думать о Мириамель. Сколько же прошло времени с тех пор, как он видел ее в последний раз? Саймон принялся считать на пальцах месяцы: ювен, анитул, тьягарис, септандер, октандер… почти полгода! Совсем не трудно поверить, что она давно его забыла.

А вот он — нет. В какие-то странные и почти пугающие моменты он не сомневался, что нравился ей не меньше, чем она ему. Ее глаза казались такими огромными, когда она на него смотрела, будто старалась запомнить каждую черту. Неужели он все это навоображал? Конечно, они вместе пережили безумное приключение, в которое просто невозможно поверить, и она совершенно точно считала его другом… но было ли в ее отношении нечто большее?

Саймон вспомнил, как Мириамель выглядела в небесно-голубом платье в Наглимунде, и неожиданно показалась ему настоящим, почти испугавшим его совершенством — ничего общего с оборванной служанкой, которая спала, положив голову ему на плечо. И тем не менее он видел ту же девушку, только в роскошном платье. Мириамель смутилась, когда они встретились во дворе замка, — но он не знал, из-за того ли, что обманывала его или думала, что ее статус станет преградой для их дружбы?

Давным-давно он видел Мириамель на вершине башни в Хейхолте и не мог забыть ее волосы, подобные золотому шелку. Саймон, простой кухонный мальчишка, наблюдал за принцессой и чувствовал себя навозным жуком, смотрящим на солнце. А ее лицо, такое живое и переменчивое, наполненное гневом или озаренное улыбкой, и непредсказуемое, такого он не встречал ни у одной знакомой ему женщины.

Впрочем, бессмысленно о ней думать, — сказал он себе. Совершенно невозможно поверить в то, что она считает его больше, чем приятелем, кухонным мальчишкой, вроде детей слуг, с которыми отпрыски аристократов росли вместе, но быстро забывали, став взрослыми. И, разумеется, даже если он ей действительно нравился, между ними все равно ничего не может быть. Так устроен мир, по крайней мере, этому его учили.

И все же он провел в мире за стенами Хейхолта достаточно времени и видел столько всего странного, что истины, которые втолковывала ему Рейчел, уже не казались незыблемыми. Чем отличаются простые люди от тех, в чьих жилах течет королевская кровь? Джошуа был добрым, умным и честным — однако его брат Элиас оказался чудовищем. Мог ли крестьянин, бросивший свое ячменное поле, вести себя хуже? Что такого священного в крови королей? И тут он вспомнил, что сам Престер Джон родился в семье крестьян — или вроде того.

Неожиданно ему в голову пришла безумная мысль: что, если Элиас потерпит поражение, Джошуа погибнет, а Мириамель не вернется? Тогда кто-то другой станет королем или королевой. Саймон плохо разбирался в том, как устроен мир — по крайней мере, за пределами его собственных приключений за прошедшие полгода. Возможно, в чьих-то еще жилах течет королевская кровь и он предъявит права на Трон из Костей Дракона? Например, Бигарис — или как там его зовут — из Наббана? Или наследник Ллута, погибшего короля Эрнистира? Или старый Изгримнур, если он, конечно, объявится. Во всяком случае, его Саймон уважал.