Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Адольф Гитлер — высший вождь. Он сочетает функции высшего законодателя, высшего администратора и высшего судьи; он вождь партии, армии и народа. В его личности власть государства, народа и национал-социалистического движения объединены.[168]

Первоначально вождь был просто канцлером, более безжалостным, чем любой другой, который был канцлером прежде, и в силу распоряжения 1933 г. более могущественным, но тем не менее только одним деятелем из числа многих; его распоряжения должны были подписываться министрами, и он часто был вынужден действовать только через президента фон Гинденбурга. После смерти Гинденбурга президентская должность была объединена с должностью канцлера (тогда это была должность вождя и федерального канцлера, теперь, с июля 1939 г., это просто должность вождя), и государство было подчинено одной-единственной личности. Эта личность — пожизненный вождь,[169]

хотя никто не знает, откуда получены его конституционные права. Он независим от всех других учреждений настолько, что ему не приходится (и не приходилось) давать конституционную клятву парламенту, как требует статья 42 конституции. Он не может быть смещен по инициативе народа, как это предусмотрено статьей 43. Он не исполняет три должности президента, канцлера и партийного вождя; он просто использует их, чтобы демонстрировать свою власть. Федеральный кабинет — это не кабинет; 15 министров ответственны только перед вождем. Они просто административные руководители, назначаемые и смещаемые по его желанию. Собрания кабинета поэтому не созываются и фактически проходят довольно редко, оставляя вождя единственным законодателем. Законы кабинета, подписываемые на основе распоряжения 1933 г., — это не акты кабинета в смысле решений, принимаемых внутри кабинета, но акты вождя. С министрами нет необходимости консультироваться. То же самое верно и для плебисцитов, и для законов, принимаемых рейхстагом. Закон — это то, чего желает вождь, а законодательство — это эманация его воли. Сходным образом он воплощает и административную власть, которая осуществляется от его имени. Он — верховный руководитель вооруженных сил (закон 21 мая 1935 г.) и, как мы еще увидим, верховный и непогрешимый судья. Его власть не ограничена законом и конституцией; бесполезно пытаться ее описывать. Понятие, которое безгранично, не может быть рационально определено.

В день смерти Гинденбурга каждый военнослужащий армии должен был дать следующую клятву: «Я приношу эту священную клятву Богу: в том, что я обязуюсь безоговорочно подчиняться Адольфу Гитлеру, вождю рейха и народа, верховному командующему армией, и в том, что, как храбрый солдат, я буду готов рисковать своей жизнью в любое время ради этой клятвы».[170]

Члены кабинета должны были клясться следующим образом: «Я клянусь, что буду преданным и послушным Адольфу Гитлеру, вождю германского рейха и народа, что я отдам свои силы благосостоянию немецкого народа, буду повиноваться законам и добросовестно исполнять свои обязанности, да поможет мне Бог» (закон 16 октября 1934 г.). Клятва государственных служащих была следующей: «Я клянусь, что я буду верен и послушен Адольфу Гитлеру, вождю германского рейха и народа, что я буду повиноваться законам и добросовестно исполнять свои обязанности, да поможет мне Бог» (закон о государственной службе 26 января 1937 г.). Эти клятвы показывают, что высшее руководство было не институтом, управляемым правилами и прецедентами, и не должностью с делегированными полномочиями, но инвеститурой власти в одной личности — Адольфа Гитлера.[171]

Обоснование этого принципа является харизматическим: он основывается на утверждении, что вождь наделен качествами, которых нет у простых смертных. Сверхчеловеческие качества исходят от него и проникают в государство, партию и народ. Нет необходимости напоминать здесь об идолопоклонческих заклинаниях, произносимых членами партии, министрами кабинета, офицерами армии, университетскими профессорами и многими протестантскими священнослужителями.

Макс Вебер[172] направил внимание на общий феномен харизматического правления и ясно отделил его от всех рациональных и традиционных теорий господства. Его открытие — это фактически повторное открытие такого же старого феномена, как и сама политическая жизнь. Харизматическое правление долгое время отвергалось и осмеивалось, но, очевидно, оно имеет глубокие корни и становится мощным стимулом, как только надлежащие психологические и социальные условия устанавливаются. Харизматическая власть вождя не является простым фантазмом — никто не может сомневаться, что ему верят миллионы. Здесь мы предполагаем изучить три аспекта проблемы: происхождение харизматического лидерства; психологическое состояние тех, кто ему доверяется; и его социальную функцию. Мы должны будем обратиться к истории, чтобы дать ответ.

2. Лютер и Кальвин