Белая

Эбигайль разглядывала холеное лицо брата.

- Дело не в капризе, Джеймс, я давно разучилась капризничать. Просто мы с Кларой разные люди, так что не проси меня поладить с ней. Даже больше скажу, я палец о палец не ударю ради твоей жены.

- Значит ли это, что ты не выполнишь нашу просьбу?

- Нет.

Долгую минуту брат и сестра смотрели друг на друга.

- До сих пор я гордилась тобой и старалась быть достойной тебя, - негромко, как будто самой себе, проговорила Эбигайль, словно подводила невидимую черту.

На мгновение лицо Джеймса озарилось, он стал ее прежним братом, таким, каким она помнила его, мягким, честным, чуть насмешливым.

- Я польщен, - с тихой искренностью сказал он. - Что ж, - поднялся он, беря со стола цилиндр, - пожалуй, мне пора.

Эбигайль смотрела из окна как уходит Джеймс. Сны действительно не лгут, не от того ли для индейцев они священны. Тот Джеймс, которого она знала раньше, умер. Сегодня к ней приходил совершенно другой человек. Она горько усмехнулась: можно ли избавиться от чувства к чужому человеку, просто вышвырнув его из своей жизни? Во всяком случае, она знала, что готова простить тому чужому, что стал ближе и роднее брата, любую боль. Миссис Симпл прислала к ней горничную с горячим шоколадом, но у Эбигайль в последнее время заметно изменился вкус. Шоколад, как и конфеты, казались ей приторными, не вкусными. Есть не хотелось, и к ужину она не сошла, а утром за завтраком ей передали записку от мистера Гордона. Тот писал, что ждет ее в конторе к двенадцати дня и что дело срочное и не требует отлагательств. Эбигайль застала мистера Гордона взволнованно расхаживающего по своему кабинету взад вперед.

- Что случилось? - спросила она, стягивая перчатки.

- А! - Махнул он в сердцах рукой. - Это все ваша разлюбезная миссис Уолш!

- О, она уже, стала моя? - Улыбнулась Эбигайль, садясь в кресло и ставя ноги на каминную решетку.

- Вы опять шли пешком? - Сварливо заметил старик. - У вас ботинки мокрые.

- Да, я немного прошлась, мне не хватает движения и воздуха. Но что случилось?

- Минутку, я распоряжусь насчет горячего чая.

А когда вернулся, то сразу начал с объяснения:

- Клара решила подвергнуть сомнению мой профессионализм и мою компетентность, а для этого наняла, будем говорить прямо, консилиум юристов, чьи имена довольно известны в наших кругах, - говорил старик, едва сдерживая своё возмущение. - Всю жизнь, всю мою жизнь, клиенты были за мной, как за каменной стеной и что я получаю на старости лет?

- Откуда об этом стало известно?

- Об источнике подобного слуха не извольте сомневаться. Мир юристов, стряпчих, поверенных, адвокатов, довольно узок, тем более в Бостоне. Здесь все про всех знают и очень дорожат профессиональной репутацией. Джеймсу хорошо известно, что я не пойду ни на какие уступки, а уж тем более на подлоги, но ведь амбициозность и претензии его жены не знают предела. Маленькая нахалка! Она, видите ли, желает заполучить в свои руки все документы, касающиеся вашего завещания и передать своему стряпчему, который если не истолкует их в ее пользу, то уж точно фальсифицирует.

- Значит, под предлогом того, что вы не компетентны, она забирает все документы по завещанию? Разве это законно?

- Если наследники н против, то да.

- Я против.

- А Джеймс нет, потому и собирается консилиум.

- Он вчера приходил ко мне, - сказала Эбигайль.

- Неужто признал? - иронично удивился старик, перестав тревожно мерить шагами кабинет.

- Он пытался договориться. Я должна отказаться от дома.

- С какой стати?! - Возмутился старик.

- Кларе он, очевидно, нужнее.

- Как хочешь, дорогая моя, но я сделаю все, чтобы она ни пенни не получила из твоих денег. Скажу больше, хотя и желал бы умолчать об этом, щадя твои чувства. Джеймс уже продал дом.

- Вы ничего не путаете, мистер Гордон? Вчера Джеймс заявил мне, что Клара желает открыть в нем салон, что бы собирать у себя общество Бостона.

- Ага, а ваш безмозглый братец, пойдя на поводу у нее, теперь не знает, как прикрыть обман, который вот-вот выйдет наружу.

Младший клерк внес поднос с чаем и печеньем. Чай пили, молча, думая каждый о своем, когда Гордон вдруг решил подбодрить молодую женщину, приняв ее задумчивость за подавленность.

- Не отчаивайся, дорогая моя, - ободряюще проговорил он. - Я человек битый жизнью и не дам вас в обиду и на этот раз.

Эбигайль подняла на него глаза.

- И я намерена помочь вам в этом, - улыбнулась она. - У вас есть еще время для меня? Я хочу пересказать вам свой разговор с Джеймсом.

Этим же днем, после обеда, она навестила Люси.

- Неужели, Клара настолько честолюбива? - Первым делом спросила Эбигайль, когда они с Люси расцеловались и уселись за стол, пить чай с пирожками Сары.

- Непомерно, - с горящими глазами, ответила таинственным шепотом Люси, склонившись над столом. - Не думаю, что Джеймс влюблен в нее, во всяком случае, с его стороны нет ни капли чувств. Он, ведь, сначала внимания на нее не обратил, ухаживая за Эммой Ламар.

- Той самой Ламар, что приходится дочерью, то ли мыловаренного, то ли парфюмерного фабриканта? - спросила Эбигайль.

- Да, это она.