Белая

Когтистая Лапа смотрел в огонь. Казалось, слова жены не задевают его, но выслушав ее до конца, накинул на плечи бизонью полость и улегся спать. Сосновая Игла ворочалась на своем месте не в силах уснуть от возбуждения, ведь Когтистая Лапа оказался глух и равнодушен к участи Белой. Еще немного и он сделает счастливой Сосновую Иглу. Она долго боролась с искушением и, не выдержав, прокравшись, забралась к Когтистой Лапе под полость, ласково погладив его по широкому плечу. Он шевельнулся, повернулся к ней, и сразу же встал, сдернул с нее полость, накинул на плечи и вышел из палатки. Всю ночь прорыдала Сосновая Игла, уткнувшись лицом в бизоний мех. Всю ночь она не спала, ожидая его возвращения. Когтистая Лапа заявился под утро, рухнул у очага и заснул. Сосновая Игла до полудня бродила по деревне, разузнавая, где ночевал ее муж но, ни одна палатка не принимала его этой безлунной ночью. На нее стали странно смотреть, и Сосновая Игла перестала задавать вопросы. А Когтистая Лапа все чаще пропадал ночами, особенно в безлунные ночи. Через какое-то время Сосновая Игла начала подмечать перемены в Белой. Она была неприятно поражена, когда та ожила и начала хорошеть, как обогретый солнечным лучом сникший было цветок. Горьким семенем стало прорастать в ней подозрение. Что за возмутительные перемены в ненавистной женщине и куда ночами уходит ее муж? Притворившись, что ничего не подозревает и ничего не замечает, Сосновая Игла успокоила настороженность мужа своим безразличием и как-то ночью покралась за ним. Она дошла за Когтистой Лапой до холма и видела, как он стоял, укутавшись в бизонью полость, поджидая кого-то. До конца надеялась Сосновая Игла, что это не тайное свидание, но когда появилась торопливо идущая к нему женщина, ее надежды рухнули, а когда Когтистая Лапа распахнул на себе полость и, прижал ее к себе, сердце Сосновой Иглы остановилось, а после начало биться кровавой разорванной раной. Это была Белая! Эта ненавистная женщина снова украла у нее мужа. Испытывая неимоверную муку, Сосновая Игла не уходила. Она продляла и продляла свои страдания, наблюдая за страстными любовниками, выдирая сухую жесткую траву с корнями в спазмах боли и грызя твердую землю, чтобы не закричать. Сколько пробыла на холме, Сосновая Игла не знала, она очнулась на рассвете и, оглядевшись, дрожа от предрассветного холода и ненависти, потащилась домой. На холме уже никого не было, и Сосновая Игла уверяла себя, что это дурной сон, насланный недобрыми духами. Когтистая Лапа спал у холодного очага, с головой укрывшись в бизонью полость. Она могла бы убить его сейчас, но это означало, что сама умрет. Опустошенная муками ревности, злыми слезами и душевной болью, Сосновая Игла рухнула на свое одеяло и уснула. Проснувшись, собрала в узел кое-какие пожитки, отпросилась у агента Присли к дальней родне в резервацию "Расшитых Рубах", и отправилась к старой ведьме Один Глаз.

Один Глаз жила на отшибе индейской деревни, мимо ее хлипкой хижины боялись проходить, и потому Сосновая Игла шла к ней по едва заметной тропе. Ведьма действительно имела один глаз, другой ей вышибли давным-давно при налете на стойбище враждебного племени. Она тогда не просто избежала смерти и выжила, а стала видеть то, что было недоступно обыкновенному человеку. Приняв подношения от Сосновой Иглы, Один Глаз кинула желтые птичьи косточки на вытертую шкуру, расстеленную на земляном полу. Когда кости рассыпались по ней, она, кашляя, хриплым голосом объявила:

- Гризли не по зубам голодной волчице, но он смирно лежит рядом с ласковой пумой и трется о ее бок. Волчице, что ходит вокруг них кругами, остается только щелкать зубами или убежать в степь зализывать рану. Ей не обойти лежащего гризли, чтобы подобраться к пуме с белоснежной шерстью. Если волчица не поостережется, удар когтистой лапы принесет ей смерть.

Не этого ждала от одноглазой ведьмы Сосновая Игла. В ней поднялась желчь и закипала злоба.

- Что должна сделать волчица, чтобы перегрызть пуме горло? Что должна она сделать, чтобы лечь бок о бок с гризли?

Наклонив голову с седыми нечесаными лохмами, Один Глаз вгляделась в кости подслеповатым глазом, и, запустив руку в кожаный мешок, что лежал возле ее колен, зашарила в нем. Вытащив оттуда пригоршню сухих сучьев и перьев, она кинула их поверх птичьих костей. Посасывая маленькую трубочку, набитую подаренным Сосновой Иглой табаком, она сипло произнесла:

- Поджарой волчице нелегко: с ней только дикая злоба и голод, который ей никогда не утолить. А белая пума... - старуха наклонилась к шкуре, чуть ли носом не ткнувшись в перья и кости. - Волчице не справиться с ней, потому что ее хранит сердце воина, что отдал за нее свою неуязвимость. Над пумой парит дух сокола и защищает ярость гризли. Гризли не нужно кислое сердце вечно голодной волчицы.

- Разве за этим я пришла к тебе, старая шавка, чтобы ты набрехала мне подобное?!