Белая

- Видите ли, мадам, - сказал он, садясь на место и сложив руки на столе, упорно глядя в сторону. - Я не совсем правомочен решать такие вопросы, - он вздохнул с огорчением человека, вынужденного отказывать. - Частные школы позволяют открывать только миссионерским общинам. Вот если бы вы имели к одной из таких общин, хоть какое-то отношение... - и он вопросительно посмотрел на нее.

Но Эбигайль Уолш дернув плечиком, лишь беспомощно улыбнулась:

- Увы...

- Да, - кашлянул Уолтер Вайгер. - Видите ли, я не совсем... я не могу решать подобные вещи. Я всего лишь мелкий чиновник, надзирающий за положением дел в резервациях этого штата, - оправдывался он.

- Я понимаю, сэр, - кивнула Эбигайль, - но тогда, что же мне делать? – с простодушной беспомощностью спросила она.

- Отказаться от этой безумной идеи, - последовал тут же ответ.

- Это невозможно!

- Одного вашего добродетельного порыва доброй христианки, будет недостаточно. Вас ждет бумажная волокита и не совсем приятный визит к дикарям. Но если вы хотите иметь собственного представителя, то в моем лице...

- Что вы имеете ввиду, говоря о визите к дикарям? - перебила его Эбигайль.

- Вам нужно будет разрешение самих краснокожих на открытие у них школы. Но ведь невозможно, чтобы вы ехали договариваться к ним сами.

- А кроме этого? - спросила миссис Уолш, кажется, пропустив самое страшное мимо ушей.

- Кроме этого вам потребуется лицензия на ведение учебной деятельности, для чего вы должны будете заключить от своего имени договор с правительством, но, мадам... будут ли все ваши хлопоты стоить тех денег, что вы заплатите за необходимые бумаги?

- Думаю, будут, - улыбнулась Эбигайль, положив на стол стодолларовую купюру.

Мистер Уолтер Вайгер мог еще пригодиться ей в будущем. Этим же вечером она написала письмо Люси Эндертон в Бостон. Ей нужна была помощь. Зная, что не скоро получит от нее ответ, Эбигайль задумалась о необходимости вернуться в резервацию Бурого Медведя. Хотелось ли ей вернуться? Слишком сильно было искушение остаться в Че-ртоне, но долг перед Хенией был сильнее, да и перед Легким Крылом и детьми, которые снились ей каждую ночь, особенно сын Лапы, Ничинча-Джон, самый маленький и слабый из ее детей. Но она устала мерзнуть, устала голодать, устала от мужских домогательств, устала от нищеты и вечной тревоги. Первые два дня она отсыпалась благодаря умнице Эйлен, тихонько игравшей необычно нарядными и красивыми игрушками. Занятая ими, она совсем забывала об обеде и ужине, и только материнская тревога, что ребенок без присмотра и не накормлен, заставляла Эбигайль подниматься и что-то делать. Миссис Оттон очень помогала ей с Эйлен, кажется, она не на шутку привязалась к малышке, и помимо обилия сладостей, которыми закармливала ее, начала наряжать как куколку, чем очень смущала Эбигайль. Когда же Эбигайль захотела вернуть ей деньги за детские платьица, фартучки, кружевные панталончики и шляпки, старушка расплакалась от обиды и Эбигайль, чтобы помириться, пришлось просидеть с миссис Оттон целый вечер, выслушивая за чаем печальную историю ее одиночества. Если бы не случай, неизвестно как долго собиралась бы Эбигайль обратно в резервацию.

Каждый день она ходила по книжным лавкам, рассматривая детские книжки и азбуку. Индейцы не знали алфавита и записывали все важные события рисунками. Как облечь их мягкий плавный язык в буквы? Приходилось полагаться только на английскую азбуку, как-то объяснить ее. Из газет Эби поняла, что хоть и создавались школы-интернаты, но единой образовательной программы не было, как не существовало единого учебника и хоть каких-то инструкций для учителей. От этого была путаница не только в детских головах, но и в головах преподавателей, учивших кто во что горазд. Уолтер Вайгер был так любезен, что дал ей адреса учителей преподающих в резервациях Расшитых Рубах, Черных Ртов, Серая Вода с тем, чтобы она списалась с ними, попросив более четких рекомендаций. Так вот, ходя по книжным лавкам, она столкнулась с Бредли. Неожиданно оба обрадовались этой встрече, хотя в первую минуту торговец и не признал в элегантной даме, жену индейца. После бурных приветствий, Бредли сказал, что иногда заезжает в Ч-ртон, чтобы забрать товар со здешних складов и помяв в руке шляпу, он тихо сказал:

- Легкое Перо умерла.

Эбигайль опешила, потом прижав ладонь к губам, сдерживала слезы.

- Думаю, пока я добирался до вас, Когтистая Лапа должно быть уже похоронил ее.

Эбигайль разрыдалась, она не простилась со своей свекровью, со своей настоящей матерью. Бредли довел ничего не видящую от слез Эбигайль до пансиона, где она, справившись с собой, представила его миссис Оттон. Пока хозяйка пансиона, хлопотала за столом, угощая гостя чаем, Эбигайль придя в себя, объявила, что возвращается в резервацию вместе с мистером Бредли. От такого известия миссис Оттон, предчувствуя разлуку с Эйлен, страшно расстроилась.