Белая

На что индеец никак не отреагировал. Эбигайль нахмурилась, но настаивать не стала, зная, что это бесполезно и он все сделает по-своему. Отложив ридикюль и зонтик на стул, она подошла к разложенным на столе подшивкам газет и принялась перелистывать их. Они были за текущее полугодие, и в них не было ничего, что было нужно ей. Она направилась к конторке, чтобы попросить подшивку газет за последние пять лет, бросив на ходу Когтистой Лапе:

- Иди за мной.

Но индеец не шевельнулся, лишь сложив руки на груди, наблюдал за ней.

- Мисс, прошу вас, подшивку за последние пять лет.

- И 189... год включительно? - уточнила библиотекарша.

- Да, если можно.

- Сию минуту, мэм, - сухо ответила библиотекарша и деловито направилась вглубь помещения за книжные шкафы. Появилась она оттуда, с трудом неся тяжелую стопу подшитых газет.

- Вы взяли за два года сразу? Но они, же неподъемные, - забеспокоилась Эбигайль.

- Вас-то это не должно тревожить, - буркнула старая дева, у которой от натуги вздулись вены на шее, и побагровело лицо. С усилием приподняв подшивку, она шлепнула ею о стойку конторки. - У вас для этого есть слуга, - показала она подбородком на Когтистую Лапу.

"А толку!" - невесело усмехнулась Эбигайль, и взялась за подшивку, собираясь перетащить ее к себе на стол. Но тут подшивку подняли, перехватив из ее рук и Эбигайль осталось только последовать за Когтистой Лапой к своему столу. Положив стопу газет, индеец неспешной мягкой походкой вернулся к конторке.

- Не хочет ли, мисс, взять в помощь еще одни руки? - услышала Эбигайль его голос, похожий на благодушное урчание сытой пумы, чем кажется, досмерти напугал бедную библиотекаршу.

Вскоре Эбигайль перестала обращать на них внимание, занятая поисками нужного материала. Она прочитала все, что было связано с индейским вопросом с начала 90-го года, но по большей части это были возмущенные заметки о разбойных нападениях краснокожих на фермы и прииски старателей. Она, пролистывала всю подшивку, когда рядом с ней вдруг положили еще одну стопу газет. Подняв глаза, она увидела удаляющуюся спину Когтистой Лапы и подвинула к себе подшивку за два прошедшие годы, с удивлением прислушиваясь к воркующему голосу индейца, смущенному лепету библиотекарши, и невольно посмотрела на них. Что стало со старой девой, вдруг помягчевшей и превратившейся в довольно привлекательную женщину. Перегнувшись через конторку, этот единственный барьер между ними, Когтистая Лапа, что-то с улыбкой говорил ей. Библиотекарша, смущенно опустив глаза, то и дело нервно дергала плечиком. Ее, прежде строгое, лицо раскраснелось, смущение сделало ее прелестно беззащитной, а растерянность и удовольствие молодили. Куда подевались ее сухость и резкость? Эбигайль с изумлением наблюдала, как библиотекарша вместо того, чтобы в очередной раз дернуть плечиком на тихую тираду Когтистой Лапы, вдруг кивнула, бросив на него полный обожания взгляд. Неприступная твердыня пала к ногам дикаря, а прежде непробиваемая защита рассыпалась в прах. Эбигайль не очень удивилась, когда Когтистая Лапа по-хозяйски зайдя за конторку, прошел за библиотекаршей за книжные шкафы.