Белая

- Ах, да, точно... вспомнил. Был подобный прецедент, - выпрямился на своем стуле Гренжер. – Небезызвестный нам генерал Трехзвездный Крук, что более десяти лет сражался с индейцами, вдруг начал испытывать к ним уважение и сочувствие, после того как понка прекратили сопротивление и он должен был сопроводить их в резервацию под конвоем солдат. На него произвели впечатление слова Стоящего Медведя: "Богу угодно, чтобы землю мы отдали белым, а сами умерли. Может быть так и надо, может быть..." Крук был взволнован услышанным и пообещал Стоящему Медведю сделать все возможное для возвращения понка на Индейскую территорию. Крук обратился к издателю газеты, выходившей в Омахе, Томасу Генри Тибблсу и заручился поддержкой прессы. Пока Крук задерживал выполнение приказа о переводе понка в резервацию, Тибблс распространил историю о злоключениях индейцев сначала в городе, затем в штате и с помощью телеграфа - по всей стране. Церковные деятели Омахи направили обращение на имя министра Шурца с просьбой об освобождении понка, но тот так и не ответил на него. Зато молодой юрист из Омахи Джон Уэбстер добровольно и бесплатно предложил свои услуги, а вскоре к нему присоединился главный адвокат Центральной Тихоокеанской железной дороги Эндрю Попплтон. Юристы должны были быстро подготовить дело Стоящего Медведя к суду, ведь Крук со дня на день ждал приказа отправить понка с Индейской территории в резервацию, и тогда уже ничего нельзя будет сделать. Все силы были брошены на то, что бы привлечь судью Элмера Данди на свою сторону. Процесс начался с того, что судья Данди, как и было обговорено, предъявил Круку обвинение в законе о неприкосновенности личности и приказал доказать свои полномочия на арест понка. В ответ Крук представил приказ из Вашингтона, а окружной прокурор принялся отрицать право понка на свободу передвижения, так как "индейцы не являются лицами, на которых распространяется этот закон". Так начался гражданский процесс "Стоящий Медведь против Крука". Адвокаты понка Уэбстер и Попплтон доказывали, что всякий индеец является таким же юридическим лицом как и белый и может пользоваться теми же свободами, что прописаны в конституции. Тогда прокурор заявил, что Стоящий Медведь должен подчиняться правилам разработанным для индейцев правительством, Уэбстер и Попплтон возразили, что Стоящий Медведь, как и любой индеец имеет право выйти из племени и встать под защиту законов США. Решение судьи Данди гласило, что: всякий индеец является "юридическим лицом", на которого распространяется закон о неприкосновенности личности, что право отказа от гражданства, в данном случае, выход из племени, является неотъемлемым как для краснокожего, так и для бледнолицего. Когда заседание закрылось, Стоящего Медведя освободили из-под стражи прямо в зале суда. Правительство выделило его племени сто акров "ничейной земли" и индейцы вернулись в родные места.

- Стоящему Медведю повезло? - хмыкнул Когтистая Лапа.

Вместо ответа репортер посмотрел за его спину.

- Вам лучше встать, друг мой, иначе неприятностей сейчас не оберешься, - сказал он.

Когтистая Лапа молча встал и только потом глянул через плечо. В бар ввалились трое сомнительных джентльменов в мятых сюртуках, нечищеных штиблетах и засаленных котелках, правда у одного из них на голове высился драный шелковый цилиндр, а под воротничком красовалась бабочка.

- Так вот, - продолжал репортер, привлекая внимание Когтистой Лапы к себе. - Бюрократы и политиканы, конечно, восприняли решение судьи Данди как угрозу резервационной системе, потому что, сами понимаете, это лишает доходов многих предпринимателей. Стоящего Медведя и понка выставили как отщепенцев. Далее уже генералу Шерману было приказано переправить людей Стоящего Медведя обратно в резервацию и, предвидя возражения в связи с недавним решением судьи Даньди, указано, что: "Освобождение понка в Небраска по закону о неприкосновенности личности является особым и единичным случаем".

- Каким Дьяволом занесло тебя сюда, краснокожая тварь, а? - грубо прервали репортера Гренжера. Один из зашедших в бар скверно пахнущих джентльменов, хлопнул по плечу Когтистую Лапу. - Ты мне весь аппетит испортил, знаешь ли.

Когтистая Лапа, молча, смотрел на него.

- Эй, Честер, отойди-ка на минуточку, приятель! - выкрикнул из-за соседнего стола его дружок в цилиндре.

Тот нехотя, но послушно сдвинулся в сторону, и тут же мимо него со свистом пролетела бутылка, которой явно метили в голову индейца. Все в баре замерло. Однако индеец, вместо того, чтобы уклонится, вдруг нагнул голову, подставляя под стеклянный снаряд лоб, о который бутылка ударилась и разбилась вдребезги. С дьявольской усмешкой индеец вперил горящий взгляд в метнувшего. По его лбу и переносице стекала струйка крови, на которую он не обращал внимания. Хозяин бара заметался за своей стойкой не зная, что предпринять.