Белая

На следующий день Эбигайль, Когтистая Лапа и репортер Гранжер явились к мистеру Вайгеру и, переговорив с ним, заполнили запрос на разрешение разводить в резервации Бурого Медведя лошадей. Присутствия Когтистой Лапы как представителя племенного совета было достаточно. То, что этот запрос шел в обход агента Рейси, не принималось ими во внимание. Обоснование для этого решения Вайгер взял на себя. Утром Лапа уехал. Так было лучше. Ему и Эбигайль становилось все труднее жить под одной крышей. Эйлин опять горько плакала, расставаясь с отцом, и Когтистая Лапа уже сидя в бричке, смотря перед собой блестящим глазами, резко дернул поводья, тронув лошадь. Он ни разу не обернулся.

- Вы удивитесь, дорогая, - сказала как-то вечером миссис Оттон сидя с Эбигайль и Эйлен в гостиной, вывязывая крючком ажур очередной салфетки, - но при мистере Когтистая Лапа, я чувствовала себя странно защищенной. Его семье, да и племени тоже, о котором он так печется, ужасно повезло.

Для агента Рейси возвращение Когтистой Лапы ознаменовался неприятным сюрпризом. Вождь привез документ подтверждающий его право на земли резервации, которые Рейси уже потихоньку начал сдавать в аренду, как и подтверждения права индейцев разводить на них лошадей. К тому же Когтистая Лапа решил, что люди племени должны иметь дома, такие как у фермеров и между тем не забывал говорить о появлении на их землях школы. Если племенной Совет поддержал в этом Лапу и Белую, то некоторые старейшины, имеющие немалое влияние среди одноплеменников, не то, чтобы сопротивлялись, но недоумевали, не понимая, зачем им эта самая школа. Сахем собрал сомневающихся, скептически настроенных стариков и в который раз начал уверять в необходимости школы. Когда старейшины выслушали Когтистую Лапу, то какое-то время молчали, обдумывая важное решение, которое их вынуждали принять. Сахем терпеливо ждал.

- Зачем нам знания бледнолицых? - наконец спросил дряхлый и седой Гнущий Деревья. - Разве мы не убедились, что оно вредно для нас так же, как их огненная вода.

Кивнув в знак того, что услышал почтенного, Когтистая Лапа степенно ответил:

- Когда у отважного воина в бою ломается копье или рвется тетива, что делает он? Подбирает оружие врага и продолжает драться. Время предков ушло и не вернется, наступает время белого человека. Наши законы ничего не значат в их мире, но и их законы не понятны для нас. Нам нужно идти по тропе бледнолицых и учиться владеть их оружием, - терпеливо убеждал Когтистая Лапа.

Выглядел он при этом очень колоритно и представительно в глазах соплеменников, невольно приковывая к себе их внимание, одетый в красную рубашку, леггины, жилетку и пиджак, а на длинных, заплетенных в косы волосах, сидела форменная фуражка. Мужчины закивали, признавая правдивость его слов.

- Но главное не в этом, - продолжал Когтистая Лапа, - а в том, что бледнолицые все равно возьмут наших детей, чтобы увезти далеко, и там учить их. Тогда матери и отцы долго не увидят своего ребенка, а когда придет срок, и его отпустят из интерната, родители не узнают его. Белая хочет помочь, она не хочет, чтобы дети разлучались с родными. Она будет учить детей в деревне Бурого Медведя. Я сказал.

Старики снова закивали, соглашаясь. Когда это дело было улажено, сахем, никому ничего, не сказав, вдруг снова уехал. Люди только головами качали: ох, уж этот неугомонный Когтистая Лапа.

А он, сумев стребовать у агента Рейси небольшую часть денег, закупил стройматериалы для постройки домов. Договорившись с перекупщиками, что те отпустят стройматериалы в кредит и под проценты, он бестрепетно подписал все документы и теперь наблюдал за отгрузкой досок, бревен и необходимого инструмента. Как всегда, чего-то не доложили, и Когтистая Лапа потребовал недостающее. Он очень болезненно относился к тому, когда племя ущемляли в его правах или хоть в чем-то обделяли и не дай бог в пайках. После того как он привез строительные материалы, что были свалены на улице, они той же ночью загорелись. Пока люди метались, сбивая огонь, пытаясь спасти хоть что-то, Когтистая Лапа успел заметить следы чужаков и по ним с тремя из Равнинных Волков бросился в погоню. Они нагнали троих бродяг за несколько миль от резервации и, повязав, отправили в форт. Вина этих троих была очевидна, их сапоги и одежда оказалась прожженна в нескольких местах от упавших искр, а дымом от них пахло за милю. С поджигателями обещали разобраться, но на следующее утро выпустили. То, что сгорели доски и бревна, и так было ощутимой потерей для племени, но то, что злоумышленников безнаказанно отпустили, стало ударом для Когтистой Лапы. У него хватило здравого смысла, сдержать свой гнев и не идти тотчас к капитану форта объясняться по этому поводу. Отпустив приунывших Равнинных Волков домой, он зашел в местный бар, найдя там своего хорошего знакомого - маршала Хендерсона мрачно накачивающегося виски.