Битва за Рим

Друз устремил взгляд на девять народных трибунов, поднявшихся вместе с ним на ростру; как бы они ни относились к предложению Друза, наглость патриция Цепиона пришлась им не по вкусу. Да, Цепион взывал ко «всему народу», но он делал это до роспуска сената, самым бесцеремонным образом узурпировав территорию народных трибунов. Даже Миниций пребывал в смущении.

– Сейчас я покончу с этим фарсом, – проговорил Друз, стискивая зубы. – Вы все со мной?

– Мы с тобой, – подтвердил верный Сауфей.

Друз выступил вперед:

– Это собрание созвано незаконно, и я накладываю вето на его продолжение!

– Прочь с моего собрания, предатель! – крикнул Цепион.

– Ступайте по домам, жители города! – продолжил Друз, не обращая на него внимания. – Я наложил вето на это собрание, ибо оно незаконно. Сенат продолжит заседание!

– Предатель! Римляне, вы согласны подчиниться человеку, вздумавшему лишить вас вашего драгоценного достояния? – еще громче прокричал Цепион.

Наконец Друзу изменило терпение.

– Арестуйте этого грубияна, народные трибуны! – приказал он, подавая знак Сауфею.

Девять человек окружили и схватили Цепиона, легко преодолев его сопротивление; Филипп, смотревший на ростру снизу, вспомнил вдруг про какие-то важные дела и сбежал.

– С меня довольно, Квинт Сервилий Цепион! – прокричал Друз на весь Нижний форум. – Я – народный трибун, и ты препятствуешь исполнению моих обязанностей. Опомнись, больше я предупреждать не стану. Немедленно прекрати, не то я велю сбросить тебя с Тарпейской скалы!

Комиций повиновался Друзу, и Цепион, видя выражение глаз Друза, все понял: ожила старая вражда патриция и плебея. Если бы Друз приказал членам своей коллегии сбросить Цепиона с Тарпейской скалы, приказ был бы исполнен.

– Ты еще не победил! – крикнул Цепион, вырвался и бросился бежать следом за Филиппом.

– Хотелось бы мне знать, – обратился Друз к Сауфею, глядя на бесславное бегство Цепиона, – не надоел ли Филиппу гость в его доме?

– Мне надоели они оба, – со вздохом признался Сауфей. – Надеюсь, Марк Ливий, ты понимаешь, что если бы заседание сената продолжилось, то ты добился бы своего?

– Понимаю, еще бы! Почему, по-твоему, Филипп поднял вдруг весь этот безумный шум? Какой отвратительный актер! – Друз рассмеялся. – Швыряться тогой!.. Что будет дальше?

– Ты не разочарован?

– Разочарован до полусмерти. Но я все равно не отступлюсь, пока не перестану дышать.

Сенат возобновил заседания в иды, считавшиеся днем отдыха, когда можно было не опасаться сбора комиций. У Цепиона не было оправдания для ухода с заседания.

Секст Цезарь выглядел очень неважно, его шумное дыхание слышал весь сенат. Тем не менее он провел церемонию открытия, а потом взял слово.

– Я больше не потерплю таких позорных выходок, – сказал он четким раскатистым голосом. – А то обстоятельство, что главным источником беспорядков послужило курульное возвышение, я расцениваю как еще одно оскорбление. Луций Марций и Квинт Сервилий Цепион, впредь вы будете поступать так, как подобает вашему положению, какового вы оба, спешу вас уведомить, не достойны. Вы оба его позорите! Если вы вновь поведете себя столь же беззаконно и кощунственно, то я отправлю фасции в храм Венеры Либитины и вверю решение выборщикам в их центуриях. – Он кивнул Филиппу. – Теперь говори, Луций Марций. Но осторожнее! С меня довольно. Принцепс сената того же мнения.

– Я не стану благодарить ни тебя, Секст Юлий, ни принцепса сената, ни всех прочих, прикидывающихся патриотами, – нахально заговорил Филипп. – Как человек может утверждать, что он римский патриот, и при этом желать раздачи нашего гражданства? Ответ прост: одно исключает другое. Римское гражданство – для римлян! Нельзя предоставить его тому, кто не имеет на него права по крови, происхождению или же на основаниях, прописанных в законе. Мы – ведем свой род от Квирина, италики – нет. Это все, что я хотел сказать, старший консул. Больше добавить нечего.