Битва за Рим

– Верю, верю, как не верить! Но при этом, Квинт Муций, я отказываюсь верить козням и толкам людей, утверждающих, что они действуют от имени богов! Ни разу не сталкивался с предзнаменованием или пророчеством, которому нельзя было бы дать два диаметрально противоположных толкования. И почему все решили, что Филипп в этом разбирается? Потому, что он авгур? Да он не распознает истинного предзнаменования, даже если споткнется об него или если оно укусит его за разбитый нос! А старик Публий Корнелий Куллеол… недаром его имя значит «маленькая мошонка»! Готов поспорить с тобой на что угодно, Квинт Муций, что если бы какой-нибудь умник взялся перечислить все стихийные бедствия и так называемые сверхъестественные явления за год второго трибуната Сатурнина, то список получился бы не менее внушительным. Не ребячься! Где твой здоровый судейский скепсис? Прошу тебя, образумься!

– Признаться, Филипп меня неприятно удивил, – угрюмо промолвил Марий. – Когда-то я его купил… Не знал, что этот cunnus настолько хитроумен!

– Да, хитер! – подхватил Сцевола, спеша переменить тему и отвлечь Скавра, отчитавшего его за простодушие. – Сдается мне, Филипп все продумал заранее. – Он усмехнулся. – В одном можно быть уверенным: эту блестящую мысль подсказал ему не Цепион.

– А ты что скажешь, Марк Ливий? – спросил Марий.

– Что тут сказать? – У Друза еле двигались челюсти, на него навалилась страшная усталость. – Даже не знаю, Гай Марий… Умно сработано, вот и все.

– Зря ты не наложил вето, – посетовал Марий.

– Ты на моем месте так и сделал бы, и я бы тебя не осудил. Но я не могу взять назад сказанное в начале моего трибуната, пойми! Тогда я обещал не идти против воли коллег-сенаторов.

– Значит, о предоставлении гражданских прав можно забыть! – махнул рукой Скавр.

– Почему?! – искренне удивился Друз.

– Они отменили все твои законы, Марк Ливий! Или отменят.

– Ну и что? Закон о гражданстве еще не принят народным собранием, я всего лишь огласил его в сенате, который не рекомендовал выносить его на рассмотрение. Но я не обещал сенату неукоснительно следовать его рекомендациям; я всего лишь говорил, что первым делом обращусь за одобрением к нему. Это обещание я выполнил. Я не могу отступиться только потому, что сенат сказал «нет». Дело еще не проиграно. Пусть народ скажет свое слово. А уж я постараюсь склонить его к согласию. – И Друз торжествующе улыбнулся.

– О боги! Ты заслуживаешь победы, Марк Ливий! – воскликнул Скавр.

– Вот и я так думаю, – сказал Друз. – А теперь прошу меня извинить. Мне нужно написать моим италийским друзьям. Я должен убедить их не начинать войну, потому что битва еще не окончена.

– Чепуха, ничего у них не выйдет! – вскричал Сцевола. – Если италики и впрямь захотят воевать, в случае если мы откажем им в правах, – а здесь я тебе верю, Марк Ливий, иначе встал бы по правую руку от Филиппа, – то на подготовку к войне у них уйдут годы!

– Ошибаешься, Квинт Муций. Они в полной боевой готовности. Подготовлены к войне лучше, чем Рим.

То, что, по крайней мере, марсы готовы воевать, стало ясно сенату и народу Рима через несколько дней, когда пришло известие, что Квинт Поппедий Силон ведет по Валериевой дороге на Рим два полноценных легиона. Испуганный принцепс сената созвал срочное заседание, но явилась лишь кучка сенаторов; Филипп и Цепион не только отсутствовали, но и не прислали никакого объяснения. Друз тоже не пришел, но прислал записку, где говорилось, что он не может участвовать в обсуждении военной угрозы, исходящей от его давнего близкого друга Квинта Поппедия Силона.

– Трусливые кролики! – сказал Скавр Марию, озирая пустые ряды. – Забились в норы, воображая, наверное, что если не вылезать, то недруги разбегутся.

Но, не веря, что марсы всерьез намерены воевать, Скавр убедил немногих собравшихся, что это «вторжение» правильнее будет отразить мирными способами.

– Гней Домиций, – обратился он к великому понтифику Агенобарбу, – ты прославленный консуляр, бывший цензор и нынешний великий понтифик. Не возражаешь выехать навстречу этой армии, как в свое время Попиллий Ленат, с одними ликторами? Несколько лет назад ты председательствовал в комиссии, следившей за исполнением lex Licinia Mucia в Альбе-Фуценции, поэтому марсы тебя знают и, как я слышал, питают к тебе уважение из-за проявленного милосердия. Выясни, зачем эта армия выступила и что нужно от нас марсам.

– Прекрасно, принцепс сената, я готов быть новым Попиллием Ленатом, если ты наделишь меня полным проконсульским империем, – согласился Агенобарб. – В противном случае я не смогу ни сказать, ни сделать того, что потребует ситуация. И еще, пусть в мои фасции будут вставлены топоры.

– Ты получишь то и другое, – пообещал Скавр.

– Марсы подойдут к Риму уже завтра, – сказал Марий, кривясь. – Надеюсь, ты понимаешь, что завтра за день?

– Понимаю, – сказал Агенобарб. – Канун октябрьских нон, годовщина битвы при Аравсионе, в которой марсы потеряли целый легион.