Битва за Рим

– Сделай им заманчивое предложение, Мамерк. Я встревожил этих женщин своим визитом, и теперь они будут внимательно слушать тебя. Предложи Сервилии Гнее – и ее матери, но только в качестве ее гостьи! – приглядывать за шестью детьми Марка Ливия Друза. Жить в доме Друза. Получать щедрое вознаграждение, покрывающее все расходы, в том числе и на содержание дома. На том условии, что Сервилия Гнея не выйдет замуж, пока не подрастет самый младший ребенок. Это – трехлетний на сегодня Катон. Шестнадцать минус три – тринадцать. Иначе говоря, Сервилии Гнее придется оставаться незамужней тринадцать-четырнадцать лет. Ко времени окончания вашего контракта ей будет лет тридцать. Замуж можно выйти и в этом возрасте, особенно если по окончании контракта ты предложишь приданое, равное приданому ее подопечных – девочек, за которыми она будет приглядывать. Из наследства Цепиона легко можно выделить для нее двести талантов, поверь, Мамерк. Для пущей верности – ведь мне уже много лет – я отсчитаю эти двести талантов прямо сейчас и положу их на имя Сервилии Гнеи, пускай дожидаются ее тридцать первого дня рождения. Если она, конечно, не подведет тебя и меня.

Скавр криво ухмыльнулся.

– Ее нельзя назвать хорошенькой, Мамерк. Но помяни мое слово: когда Сервилии Гнее исполнится тридцать один год, она сможет выбирать из дюжины воздыхателей своего сословия. Двести талантов – великий соблазн! – Он поиграл с пером и сурово взглянул на Мамерка своими прекрасными глазами. – Повторяю, я стар. И я – единственный оставшийся Скавр среди Эмилиев. У меня молодая жена, дочь одиннадцати лет и пятилетний сын. А еще я – единственный распорядитель крупнейшего частного состояния Рима. Если со мной что-то случится до совершеннолетия сына, то кто распорядится состоянием моих любимых близких и этих трех маленьких Сервилиев? Мы с тобой – распорядители имущества Друза, значит и так уже отвечаем за Порциев. Ты не откажешься выступить моим доверенным лицом и душеприказчиком после моей смерти? Ты – урожденный Ливий, ты усыновлен Эмилиями. Мне будет спокойнее жить и умирать, Мамерк, если ты ответишь согласием. Мне нужен за спиной надежный честный человек.

Мамерк не колебался ни секунды:

– Я согласен, Марк Эмилий.

На этом разговор завершился. От Скавра Мамерк направился прямиком к Сервилии Гнее и ее матери. Они жили в прекрасном месте – на склоне Палатина, выходившем на Большой цирк, но Мамерк быстро заметил, что, разрешая женщинам жить в этом доме, Цепион явно скупился на его содержание. С оштукатуренных стен отслаивалась краска, на потолке атрия темнели пятна сырости и плесени; в одном месте штукатурка так отсырела, что вовсе отвалилась, обнажив паклю и дранку. Некогда прекрасные фрески потускнели от времени и небрежения. Однако, дожидаясь в саду перистиля, пока его примут, Мамерк убедился, что женщины не лентяйки: красивый цветник был ухожен, прополот.

Он просил встречи с обеими, обе и явились, причем Порция явно сгорала от любопытства. Она знала, конечно, что он женат: римская мамаша с дочерью на выданье наводила справки обо всех мужчинах брачного возраста – своего сословия, разумеется.

Обе были смуглы и черноволосы; Сервилия Гнея превосходила мать и смуглостью, и простоватостью облика. У матери был настоящий нос Катонов – большой, орлиный, тогда как у дочки носик был маленьким. Лицо Сервилии Гнеи было усыпано прыщами, близко посаженные глазки напоминали поросячьи, а тонкогубый рот казался слишком большим. Мать была горделива и высокомерна, строгость же дочери, при полном отсутствии чувства юмора, видимо, способна была отпугнуть и гораздо более отважных молодых людей, чем Мамерк.

– Мы с тобой родня, Мамерк Эмилий, – дружелюбно начала мать. – Моя бабка была Эмилией Терцией, дочерью Павла.

– Конечно, – отозвался Мамерк и сел туда, куда ему указали.

– Кроме того, нас связывают родством Ливии, – продолжила она, садясь напротив него на кушетку; рядом с ней опустилась безмолвная дочь.

– Я знаю, – сказал Мамерк, еще не придумавший, как приступить к теме своего визита.

– С чем ты пожаловал? – спросила Порция, разом разрешив его затруднение.

Мамерк все изложил без утайки, хотя красноречие не было его сильной стороной, что казалось странным для сына Корнелии из рода Сципионов. Порция и Сервилия Гнея слушали его со всем вниманием, никак, однако, не выдавая своих мыслей.

– Итак, ты предлагаешь нам прожить в доме Марка Ливия Друза тринадцать-четырнадцать лет? – спросила Порция, когда он закончил.

– Да.

– После этого моя дочь, располагая приданым в двести талантов, сможет выйти замуж?

– Да.

– А как же я?

Мамерк заморгал. Он всегда считал, что матери остаются жить в доме paterfamilias, – но этот дом Скавр намеревался продать. Надо обладать редкостной смелостью, чтобы пустить под свою крышу такую тещу, подумал Мамерк, про себя улыбаясь.

– Ты сможешь жить на приморской вилле в Мизене или Кумах, получая достойное для пожилой матроны содержание.

– Хорошо, – ответила без раздумий Порция.