Битва за Рим

В Аквине Луций Цезарь все же послал за Суллой, чтобы с презрительным видом бросить ему недавно полученное письмо. «Как изменчиво счастье!» – думал Сулла, вспоминая, как все начиналось в Риме: тогда именно к нему старший консул обратился за советом, именно ему внимал затаив дыхание. А теперь Луций Цезарь мнил знатоком себя.

– Прочти! – сказал он. – От Гая Мария.

Правила вежливости требовали, чтобы получивший письмо сам зачитал его тем, кому сочтет нужным; зная это, Сулла с кривой усмешкой пробежал глазами послание Мария:

Как командующий на северном театре военных действий, я считаю необходимым поставить тебя, Луций Юлий, в известность о моих планах. Пишу в секстилиевы календы, в лагере близ Реате.

Я намерен вторгнуться на земли марсов. Моя армия пришла наконец в наилучшую форму, и я не сомневаюсь, что она проявит себя так же великолепно, как проявляли себя в прошлом все мои армии, во славу Рима и своего командира.

«Ого! – подумал Сулла со злостью. – Не припомню, чтобы прежде старик выражался так высокопарно! „Во славу Рима и своего командира!“ Что за комар его укусил? С какой это стати он ставит знак равенства между собой и Римом? „Моя армия!“ Не „римская“ – „моя“! Я бы этого не заметил – мы все так говорим, – если бы он не напирал на то, что является ее командиром. Это письмо отправится в военный архив, и в нем Гай Марий ставит себя на одну доску с Римом!»

Сулла вскинул голову и посмотрел на Луция Цезаря, но командующий, если и обратил внимание на дерзкий тон Мария, изображал полное безразличие. Решив, что Луций Цезарь не способен на такое лицедейство, Сулла продолжил читать:

Думаю, ты согласишься со мной, Луций Юлий, что нам нужна победа – полная, решительная победа – на моем театре. Рим назвал нашу войну с италиками Марсийской, значит мы обязаны разгромить марсов на поле боя, нанести им удар, от которого они уже не оправятся.

Это мне под силу, дорогой Луций Юлий, но для полного успеха мне необходима помощь моего давнего друга и соратника Луция Корнелия Суллы и еще двух легионов. Прекрасно понимаю, как трудно тебе будет лишиться Луция Корнелия, не говоря о двух легионах. Если бы не сугубая важность, я не просил бы тебя об этой услуге. Уверяю, это не навсегда. Считай это не даром, а займом. Два месяца – все, что мне нужно.

Если ты найдешь возможным выполнить мою просьбу, Рим будет у тебя в долгу. Если нет, то мне придется задержаться в Реате и придумать что-то еще.

Сулла снова поднял голову и вопросительно покосился на Луция Цезаря.

– Итак? – спросил он, аккуратно кладя письмо на стол командующего.

– Конечно, отправляйся к нему, Луций Корнелий, – сказал Луций Цезарь безразличным тоном. – С Эсернией я справлюсь и без тебя. Гай Марий прав. Нам нужна решительная победа в бою с марсами. Здесь, на южном театре, все равно царит хаос. Сдержать самнитов и их союзников никак невозможно, собрать их всех в одном месте и разгромить – тоже. Все, что я могу, – это демонстрировать силу и римское упорство. На юге не будет решающего сражения. Оно должно грянуть на севере.

Суллу душил гнев. Один командующий равнял себя с Римом, другой окончательно впал в уныние и не видел просвета ни с какой стороны. Разве что на севере – и то хорошо! Как можно мечтать о победе в Кампании с таким командующим, как Луций Цезарь? «Боги, почему командую не я? – думал Сулла. – Я гораздо лучше Луция Цезаря! Возможно, я даже лучше Гая Мария! Став сенатором, я трачу жизнь, служа мелким людишкам, ведь даже Гай Марий мелок, он не патриций, не Корнелий. До чего опостылели все эти ничтожества: Метелл Свин, Гай Марий, Катул Цезарь, Тит Дидий, а теперь еще этот беспросветно унылый потомок древнего рода! А кто тем временем набирает силу, удостаивается венка из трав и становится правителем целой провинции в каких-то тридцать лет? Квинт Серторий, сабин, пустое место, двоюродный брат Мария!»