Битва за Рим

Гай Марий с превеликой радостью сообщает сенату и народу Рима, что сегодня он и его войска нанесли сокрушительное поражение Квинту Поппедию Силону и его марсам. Пятнадцать тысяч марсов пали мертвыми на поле битвы и пять тысяч взяты в плен.

Гай Марий хочет особо отметить неоценимый вклад Луция Корнелия Суллы в эту победу и просит сенат и народ Рима простить его за то, что полный отчет о происходящем он даст лишь после полного освобождения Альбы-Фуценции. Да здравствует Рим!

Сначала никто не поверил. По редким белым рядам, слишком неплотным, чтобы придать ярусам внушительный вид, пробежало волнение. Скавр дрожащим голосом прочел письмо еще раз. И только тогда раздались возгласы радости. Не прошло и часа, как весь Рим возглашал: «Гай Марий сделал это! Гай Марий повернул судьбу Рима! Гай Марий! Гай Марий!»

– Вот он опять народный герой, – сказал Скавр фламину Юпитера Луцию Корнелию Меруле, который, несмотря на многочисленные ограничения, наложенные на жрецов его ранга, с начала войны не пропустил ни одного заседания сената. Единственный среди равных по положению, фламин Юпитера никогда не облачался в тогу. Вместо нее он заворачивался в двухслойную накидку-лена из тяжелой шерсти, вырезанную в форме круга. Голову его венчал плотно прилегающий шлем из слоновой кости, украшенный символами Юпитера. На самой верхушке был закреплен жесткий войлочный диск, который пронзала костяная шпилька. Единственный среди равных, он носил длинные, ниспадавшие на спину волосы и бороду, доходившую до груди, остальные вынуждены были терпеть пытку стрижки и бритья при помощи инструментов из кости или бронзы. Фламину Юпитера не дозволялось прикасаться к железу, металлу войны. Так что Луций Корнелий Мерула, не имея возможности исполнить свой воинский долг, возмещал это усердным посещением сената.

– Да, Марк Эмилий, – вздохнул Мерула, – пришло время патрициям признать: наше семя так истощено, что мы уже не можем родить народного героя.

– Ерунда! – фыркнул Скавр. – Гай Марий – ошибка природы!

– Где бы мы были без него?

– В Риме, истинными римлянами!

– Ты не одобряешь его победу?

– Разумеется, одобряю! Я только хотел бы, чтобы внизу письма стояла подпись Луция Корнелия Суллы.

– Знаю, он был хорошим городским претором, но чтобы он сравнялся с Марием на поле битвы, – сказал Мерула, – такого я не слышал.

– Пока Марий не покинет поля сражения, как нам об этом узнать? Луций Корнелий Сулла служил с Марием еще с Югуртинской войны. И его заслуг в победах Гая Мария было немало. Вся же слава доставалась Марию.

– Будь же справедлив, Марк Эмилий! Гай Марий особо отмечает заслуги Луция Суллы в своем письме! И думаю, он искренен. Да и слушать поношения в адрес человека, чьи деяния были ответом на мои молитвы, я не могу, – продолжал Мерула.

– Человек ответил на твои молитвы, фламин? Пристало ли тебе так говорить?

– Боги не отвечают прямо, принцепс сената. Если они недовольны, то посылают нам разные знамения, когда же они действуют, то делают это посредством людей.

– Сам знаю! – огрызнулся Скавр. – Моя любовь к Гаю Марию равна ненависти к нему. Но все же я бы хотел, чтобы письмо было подписано другим именем.

Один из служащих сената вошел в зал, где, кроме Скавра и Мерула, задержавшихся позже других, никого не было.

– Принцепс сената, только что пришло срочное донесение от Луция Корнелия Суллы.

– Ну вот он, ответ на твои молитвы! – хихикнул Мерула. – Письмо, подписанное именем Суллы!

Уничтожающий взгляд был ответом Меруле. Скавр развернул небольшой свиток. То, что он увидел, поразило его: скупые строчки, каждое слово, тщательно выписанное большими буквами, отделено точкой. Сулла хотел избежать разночтений.

ГАЙ. МАРИЙ. ПЕРЕНЕС. УДАР. АРМИЯ. ПЕРЕБРОШЕНА. К. РЕАТЕ. НЕМЕДЛЕННО. ВОЗВРАЩАЮСЬ. В. РИМ. С. МАРИЕМ. СУЛЛА

Скавр молча передал листок Меруле и, пошатнувшись, опустился на скамью нижнего яруса.

– Клянусь Поллуксом! – Мерула тоже сел. – Что за война! Все наперекосяк! Ты думаешь, Гай Марий мертв? Сулла это имеет в виду?

– Думаю, жив, но командовать не может, и солдатам об этом известно, – ответил Скавр.

Он перевел дух и крикнул служителя. Писец, переминавшийся с ноги на ногу в дверях, тотчас приблизился к Скавру. Любопытство раздирало его.

– Созывай глашатаев. Пусть сообщат всем, что с Гаем Марием случился удар и он возвращается в Рим в сопровождении своего легата Луция Корнелия Суллы.

Писец с трудом подавил вздох, побледнел и торопливо вышел.

– Мудро ли это, Марк Эмилий? – спросил Мерула.