Битва за Рим

– Для человека с такой большой головой ты не очень-то много знаешь, похоже? Тогда я тебе скажу. Цецилия Метелла Балеарика. Вот это имя!

– Да, это очень славный род.

– Но не такой, каким будет мой!

– Ну и что с ней?

– Она умерла на днях.

– О!

– После того как Луций Юлий вернулся в Рим проводить выборы, ей приснился сон, – заторопился Помпей, – и на следующее утро она пошла к Луцию Юлию рассказать, что ей явилась Юнона Соспита и пожаловалась на отвратительную грязь в своем храме. Какая-то женщина приползла туда и умерла в родах, а служители только и догадались, что вынести тело вон. Даже пол не помыли. И вот Луций Юлий и Цецилия Метелла Балеарика вооружились тряпками и ведрами и пошли скрести пол в храме. Представляешь? Луций Юлий всю тогу заляпал, потому что, говорит, не мог снять ее, не нанеся оскорбления богине. Потом он отправился прямиком в Гостилиеву курию и огласил свой закон об италиках. А потом задал сенаторам хорошенькую взбучку за то, что они пренебрегают нашими храмами. Как, мол, римляне думают победить, когда они не чтят своих богов. И вот на следующий день весь сенат с тряпками и ведрами отправился убирать храмы. – Помпей замолчал. – Ну, что еще?

– Откуда ты все это знаешь, Гней Помпей?

– Слушаю, о чем болтают вокруг. Даже рабы. А ты что делаешь целыми днями? Все Гомера читаешь? – поддел он Цицерона.

– Я давно уже закончил Гомера, – самодовольно ответил Цицерон, – теперь я читаю великих ораторов.

– И не знаешь, что творится в городе.

– Теперь и я буду знать. Я так понимаю, что этим сном, уборкой храма Юноны Соспиты и скоропостижной смертью вдова Аппия Клавдия Пульхра преподала нам урок?

– Да, смерть была внезапная. Большое горе, считает Луций Юлий. Ведь она была одной из самых почитаемых римских матрон: шестеро детей, погодки, младшему едва исполнился год.

– Семь – счастливое число, – ехидно заметил Цицерон.

– Не для нее, – ответил Помпей. Он не заметил иронии. – Никто не понимает, как такое случилось после шести благополучных родов. Луций Юлий говорит, боги гневаются.

– Он думает, что новые законы умилостивят их?

– Не знаю, – пожал плечами Помпей. – И никто не знает. Знаю только, что мой отец входит в силу, а с ним и я. Отец собирается законодательно утвердить право римского гражданства для всех жителей Италийской Галлии, пользующихся латинскими правами.

– А Марк Плавтий Сильван скоро внесет закон, по которому право полного гражданства будет дано каждому, чье имя занесено в италийский муниципальный список, при условии, что тот явится лично к претору в течение шестидесяти дней со дня утверждения закона, – сказал Цицерон.

– Сильван – да. Но вместе со своим другом Гаем Папирием Карбоном, – поправил его Помпей.

– Ну вот, так куда лучше! – просиял Цицерон, оживляясь. – Законы и законотворчество – вот это мне по душе!

– Рад это слышать, – сказал Помпей. – По мне, законы – какое-то досадное недоразумение. Они вечно мешают выдающимся людям проявить себя, особенно в молодые годы.

– Люди не могут жить без системы права!

– Высшие – могут.

Помпей Страбон не собирался покидать Рим, хотя продолжал убеждать всех, что народ даже не заметит отсутствия консулов, потому что городской претор Авл Семпроний Азеллион – человек весьма толковый. Вскоре, однако, стало ясно, что настоящей причиной его промедления было желание проследить за принятием законов, которые, словно из рога изобилия, хлынули следом за lex Julia. Луций Порций Катон Лициниан, второй консул, оставил это занятие Помпею Страбону. Между консулами отношения были прохладные. Луций Катон отправился было в Кампанию, но тут же передумал и переместился на центральный театр. Помпей Страбон не скрывал, что собирается продолжать войну в Пицене. Тем не менее командовать осадой Аскула-Пиценского он отправил Секста Юлия Цезаря, несмотря на его слабую грудь и на редкость суровую зиму. Новости не заставили себя ждать: вскоре стало известно, что Секст Цезарь убил восемь тысяч восставших пиценов, напав на них, когда они снялись с насиженного места и переходили в новый лагерь близ Камерина. Помпей Страбон был оскорблен, но остался в Риме.