Битва за Рим

– Настроение у него сегодня гораздо лучше, спасибо Аврелии, – ответила жена великого человека.

– Правда?

– Теперь у него есть компаньон.

– Неужели?

– Мой сын, Цезарь-младший, – объяснила Аврелия.

– Мальчишка?

Юлия рассмеялась, провожая Скавра к таблинию:

– Конечно, он еще мальчишка, ведь ему нет и одиннадцати. Но во всех других отношениях, Марк Эмилий, Цезарь-младший тебе ровня. Гай Марий стремительно идет на поправку. Однако ему скучно лежать. Из-за паралича он с трудом передвигается, а оставаться в постели ему невыносимо. – Юлия открыла дверь и сказала: – Марк Эмилий пришел навестить тебя, муж мой.

Марий лежал на постели у окна, смотревшего в сад. Левая, безжизненная часть покоилась на подушках, но кровать поставили так, чтобы правой стороной больной был развернут к комнате. В изножье кровати сидел сын Аврелии, – по крайней мере, так решил Скавр, которому не доводилось видеть мальчика прежде.

«Настоящий Цезарь, – подумал Скавр, только что расставшийся с тремя из них. – Высокий, светловолосый, красивый». Когда мальчик поднялся, стало заметно сходство с Аврелией.

– Принцепс сената, это Гай Юлий, – представила ребенка Юлия.

– Сядь, мальчик. – Скавр склонился над ложем, чтобы пожать правую руку Мария. – Ну, как твои дела, Гай Марий?

– Потихоньку. – Марий все еще с трудом выговаривал слова. – Видишь, женщины приставили ко мне сторожевого пса. Личного Цербера.

– Скорее уж сторожевого щенка. – Скавр уселся в кресло, которое принес ему Цезарь-младший, прежде чем вернуться на свое место. – И в чем же именно состоят твои обязанности? – поинтересовался он.

– Пока не знаю, – ответил Цезарь-младший без тени смущения. – Мать привела меня только сегодня.

– Женщины считают, мне нужен чтец, – произнес Марий. – Что скажешь, Цезарь-младший?

– Мне больше по нраву слушать Гая Мария, чем читать ему, – без всякой робости ответил Цезарь-младший. – Дядя Марий не пишет книг, а я часто думал, хорошо бы он написал. Я хочу услышать все о германцах.

– Он задает хорошие вопросы, – сказал Марий и попытался повернуться, но безуспешно.

Мальчик тут же вскочил, просунул руку под правое плечо Мария и довольно сильно подтолкнул его, так что дядя смог принять желаемую позу. Проделано это было без всякой суеты и лишнего шума и выдавало силу, замечательную для ребенка такого возраста.

– Намного лучше! – задыхаясь, сказал Марий, которому теперь было гораздо удобнее смотреть на собеседника. – С таким сторожевым щенком я пойду на поправку.

Скавр просидел с ними еще час; Цезарь-младший заинтересовал его куда больше, чем болезнь Мария. Мальчик вел себя скромно, отвечал на заданные вопросы с достоинством и почтительностью взрослого и жадно слушал, когда Марий и Скавр обсуждали вторжение Митридата в Вифинию и Каппадокию.

– Для десятилетнего ты хорошо начитан, Цезарь-младший, – сказал Скавр, собираясь уходить. – Не знаешь ли ты юношу по имени Марк Туллий Цицерон?

– Только понаслышке, принцепс сената. Говорят, со временем он станет самым прославленным римским адвокатом.

– Кто знает, кто знает, – сказал Скавр, направляясь к двери. – Сейчас его таланты направлены на военную службу. Я зайду к тебе через несколько дней, Гай Марий. Раз уж ты не сможешь прийти в сенат, чтобы послушать мою речь, я прочту ее здесь для начала – тебе и Цезарю-младшему.

Скавр шел домой, на Палатин, чувствуя страшную усталость. Состояние Гая Мария огорчало его куда больше, чем он готов был признать. Уже шесть месяцев минуло, а великий человек по-прежнему прикован к ложу в таблинии. Возможно, общение с мальчиком (хорошая идея) будет способствовать выздоровлению. Но Скавр сомневался, что заклятый враг, с которым его связывала давняя дружба, когда-нибудь поправится настолько, что сможет вновь присутствовать в сенате.

Долгий подъем по лестнице Весталок так утомил его, что он вынужден был постоять на спуске Виктории, прежде чем идти дальше. Когда он стучал в свою дверь со стороны улицы, его мысли были полностью поглощены теми трудностями, с которыми – в этом он не сомневался – придется столкнуться, убеждая сенат, что дела в Малой Азии не терпят отлагательств. Дверь ему отворила жена.

«Как же она хороша! – думал Скавр, с истинным наслаждением вглядываясь в ее лицо. Все волнения прошлого давно улеглись, его сердце принадлежало ей. – Благодарю тебя за этот дар, Квинт Цецилий», – думал он, с нежностью вспоминая своего умершего друга Метелла Нумидийского Свина. Ведь именно Метелл Нумидийский отдал ему Цецилию Метеллу Далматику в жены.

Скавр потянулся к ней, дотронулся до лица, склонил голову ей на грудь, его щека коснулась ее гладкой молодой кожи. Глаза его закрылись. Он вздохнул.

– Марк Эмилий! – окликнула она, пошатнувшись под тяжестью его вдруг обмякшего тела. – Марк Эмилий!

Она обвила его руками и кричала – кричала, пока не сбежались слуги и не забрали от нее безжизненное тело.

– Что это? Что это? – повторяла она.

Ей ответил один из слуг, поднимаясь с колен у ложа, где лежал Марк Эмилий Скавр, принцепс сената:

– Он мертв, domina. Марк Эмилий умер.