Битва за Рим

Армия продиралась сквозь метели и снежные заносы, поднимаясь все выше в горы. Цицерон беспомощно тащился в самом хвосте – что будет, если они наткнутся на врага, что ему тогда делать? Он не знал. Одно было хорошо: ему было тепло. Как всегда и бывает, враг показался неожиданно. Армия Помпея Страбона как раз переправилась через замерзшую реку возле Фульгина, когда им навстречу вышло четыре легиона пиценов – не воинов, сброда, – которые перебирались из Южного Пицена в Этрурию, очевидно, с намерением поднять там какую-то смуту. Для пиценов стычка закончилась разгромом. Цицерону участвовать в схватке не довелось – он сопровождал обоз в самом хвосте колонны. Помпей-младший решил, что Марк Туллий должен присматривать за повозками с пожитками контуберналов, и Цицерон отлично понимал, что Помпей таким образом освободился от необходимости приглядывать за своим новым товарищем во время перехода по вражеской территории.

– Чудесно! – Помпей чистил свой меч в палатке контуберналов. – Все убиты. Когда они захотели сдаться, отец рассмеялся в ответ. Потом мы загнали их на самый верх, не дав пробиться к обозу. Если они не передохнут от холода, скоро их настигнет голод. – Он поднес лезвие к лампе, чтобы убедиться, не осталось ли на клинке пятен.

– А нельзя было взять их в плен? – спросил Цицерон.

– Ты забываешь, кто тут командует. – Помпей засмеялся. – Отец не берет пленных.

Смелости Цицерону было не занимать, и он продолжал настаивать:

– Но ведь это же италики, а не чужеземцы. Разве нам не нужны будут легионеры, когда эта война закончится?

Помпей задумался:

– Да, согласен, может, и будут нужны. Но теперь слишком поздно беспокоиться об этом! Отец был в ярости, а если что-то его разозлит – пощады не жди. – Голубые глаза Помпея-младшего смотрели прямо в карие глаза Цицерона. – Я буду таким же.

Еще долгие месяцы Цицерон не мог избавиться от страшного сна, в котором пиценские крестьяне замерзали в снегу. Иногда они лихорадочно разрывали снег под дубами в поисках желудей – единственной пищи, которую могли предложить им скованные холодом горы. Еще одна кошмарная подробность, которая лишь усиливает отвращение к войне у тех, кто ее ненавидит.

К тому времени, когда Помпей Страбон достиг Фан-Фортуны на Адриатике, Цицерон научился быть полезным и даже привык к кольчуге и мечу. В палатке контуберналов он отвечал за ведение хозяйства – готовил и убирал; в шатре командующего взял на себя всю бумажную работу, которая была не по зубам пиценским писцам и секретарям Помпея Страбона. Составлял донесения, писал письма в сенат, делал записи о битвах и стычках. Когда Помпей Страбон прочел письмо к городскому претору Азеллиону – первое из составленных Цицероном, он окинул тощего юношу взглядом своих жутких глаз и словно бы призадумался:

– Неплохо, Марк Туллий. Возможно, привязанность моего сына к тебе не пустой каприз. Не знаю уж, как это выходит, но он всегда оказывается прав. Поэтому я и позволяю ему поступить по-своему.

– Благодарю тебя, Гней Помпей.

Командующий махнул рукой в сторону заваленного свитками стола:

– Посмотри, что можно с этим сделать, мальчик.

Наконец они остановились на привал в нескольких милях от Аскула-Пиценского. После кончины Секста Цезаря его армия оставалась на прежних позициях, поэтому Помпей Страбон решил расположиться несколько дальше.

Время от времени Помпей Страбон вместе с сыном устраивали вылазки. Они брали с собой лишь столько людей, сколько считали необходимым, и пропадали по несколько дней. Тогда командование поручалось Сексту Помпею, младшему брату Гнея Помпея, на долю Цицерона оставалась текущая канцелярская работа. Эти периоды относительной свободы должны были радовать Цицерона, но выходило наоборот. С ним не было его защитника, Помпея-младшего, а Секст Помпей открыто презирал его, опускаясь до прямых оскорблений: то за ухо оттреплет, то даст пинка под зад, то ножку подставит.

Пока земля была еще скована морозом, а весна давала о себе знать лишь намеками, Помпеи с небольшим отрядом отправились на разведку к побережью. Следующим утром на рассвете, когда Цицерон стоял возле палатки командующего, потирая зад, в который его только что пнули, в лагере показались марсийские конники, которые держались так, словно были у себя дома. Они излучали такое спокойствие и уверенность, что никто не помчался за оружием. Отреагировал на их появление лишь брат Помпея Страбона Секст, который вышел вперед и поднял руку в знак приветствия, когда отряд остановился перед палаткой командующего.

– Публий Веттий Скатон, марс, – представился старший, спешиваясь.

– Я – Секст Помпей, брат Гнея Помпея Страбона, временно исполняю обязанности командующего в его отсутствие.

Лицо Скатона вытянулось.

– Жаль. Я приехал, чтобы увидеть Гнея Помпея.

– Увидишь, если согласен подождать.

– Сколько?

– От трех до шести дней, – отвечал Секст Помпей.

– Накормите моих людей и коней?

– Конечно.