Битва за Рим

Все устремились вперед, кроме Луция Декумия, и всадники вскоре перемешались. Убедившись, что Марий не делает никаких попыток заговорить с Публием Клавдием, который ехал несколько позади вместе с другими контуберналами, Цинна посторонился, пропуская их, и увлек за собой второго всадника.

– Посмотри! – воскликнул юный Цезарь, подбадривая свою оробевшую лошадь пинками. – Там акведук Анио! Правда, он совсем игрушечный! И как же хорош! – Мальчик засыпал вопросами Публия Клавдия, на которого открывшийся вид произвел, очевидно, не меньшее впечатление.

Они подъехали к обрыву настолько близко, насколько осмелились их лошади, и во все глаза стали смотреть на великолепную панораму Рима. Наглядевшись досыта, они улыбнулись друг другу.

Так как с площадки и в самом деле открывался величественный вид, внимание всех всадников, за исключением Луция Декумия, было сосредоточено на том, что лежало перед ними. Поэтому никто не заметил, как он вытащил из кошелька, прикрепленного к поясу, небольшую рогатку; никто не видел, как он поместил смертоносный металлический дротик на ложе посреди жгута эластичной лайковой кожи, который крепился с двух сторон к рожкам. Просто и открыто, как если бы он собирался зевнуть или почесаться, он поднес рогатку к лицу, натянул жгут, тщательно прицелился и отпустил.

Лошадь Публия Клавдия заржала, попятилась и забила передними ногами. Публий Клавдий инстинктивно вцепился в гриву, чтобы не вылететь из седла. Цезарь, словно никакой опасности для него самого не существовало, вытянулся вперед и схватил лошадь Публия Клавдия под уздцы. Все это произошло так стремительно, что после все свидетели были уверены лишь в одном: юный Цезарь вел себя с отчаянной храбростью, которую никак не ожидаешь от мальчика его лет. Его собственная лошадь тоже заметалась, попятилась, задела боком Публия Клавдия, и ее передние ноги соскользнули с края утеса. Обе лошади вместе с седоками сорвались вниз, но Цезарь, уже в воздухе, как-то смог перебраться на край своего седла и с него перепрыгнуть на утес. Он уцепился за камни и ловко, как кошка, вскарабкался на безопасное место.

Все сгрудились на краю утеса – лица были белые, глаза вытаращены от ужаса. Каждый хотел убедиться, что Цезарь жив и не ранен. Потом они набрались духу перегнуться через край. Далеко внизу лежали изуродованные трупы лошадей. И Публий Клавдий Пульхр. Стало очень тихо. Как ни напрягали они слух, до них не донеслось ни единого крика о помощи. Лишь ветер шумел в вышине. Все замерло, даже сокол в небе.

– Отойди назад! – рявкнул новый голос. Луций Декумий схватил Цезаря за плечо и оттащил подальше от обрыва. Он опустился на колени и дрожащими руками ощупал мальчика с головы до ног, проверяя, не сломаны ли кости. – Зачем надо было это делать? – одними губами прошептал он, но Цезарь услышал.

– Чтобы все выглядело правдоподобно, – шепнул он в ответ. – Мне вдруг показалось, что его лошадь останется на месте. Лучше было действовать наверняка. Я был уверен, что выберусь.

– Откуда ты знал, что я собираюсь сделать? Ты ведь даже не оборачивался в мою сторону!

Цезарь задохнулся от гнева:

– О, Луций Декумий! Я знаю тебя! И я понял, почему Гай Марий посылал за тобой в такой спешке. Мне лично нет дела, как все обернется для моего двоюродного брата, но я не хочу, чтобы Гай Марий и наша семья были опозорены. Слухи – одно дело, а свидетель – совсем другое.

Луций Декумий прижался щекой к золотистым волосам и закрыл глаза – его душила ярость.

– Но ты же рисковал жизнью!

– Не беспокойся о моей жизни. Я сам о ней позабочусь. Когда я решу с ней расстаться, это будет потому, что я так захочу.

Мальчик высвободился из объятий Луция Декумия и пошел проверить, как там Гай Марий.

Не зная, что и думать, потрясенный Луций Корнелий Цинна налил две чаши вина – себе и Гаю Марию, – как только они вошли в палатку. Луций Декумий взял Цезаря с собой – удить рыбу на шумных водопадах Анио, а всем остальным было приказано отправляться в другую экспедицию – за телом контубернала Публия Клавдия Пульхра, которое нужно было подготовить к похоронам.

– Должен сказать, что этот несчастный случай произошел как нельзя кстати. Кстати для меня и моего сына, – без обиняков сказал Марий, сделав большой глоток вина. – Без Публия Клавдия никакого дела не будет, друг мой.

– Это был несчастный случай. – Голос Цинны звучал так, будто он сам себя уговорил поверить в то, во что поверить не мог. – Ничем другим эта смерть быть не могла.

– Совершенно верно. Не могла. Я чуть не потерял мальчика, многим превосходящего моего сына.

– Я уж думал, у мальчишки нет надежд на спасение.

– Я думаю, – нежно промурлыкал Марий, – что этот самый мальчишка и есть надежда, надежда во плоти. Придется присмотреть за ним в будущем. Иначе он затмит меня.

– Но как это все неприятно! – вздохнул Цинна.

– Да уж, не самое обнадеживающее предзнаменование для того, кто только занял шатер командующего, – вежливо сказал Марий.

– Я должен действовать лучше, чем Луций Катон.