Битва за Рим

Сулла не терял времени даром: он тотчас вернулся в Капую и выдвинулся к Помпеям. Он готовился напасть на город одновременно с суши и с моря, так как у города был отличный порт, расположенный чуть выше Сарна: поставить свои корабли на якорь и с них забросать город зажигательными снарядами.

Одна мысль не давала ему покоя, но тут уж ничего было не поделать: командовал его флотилией Авл Постумий Альбин, человек ненадежный и неприятный Сулле. Это из-за него, Авла Постумия Альбина, двадцать лет назад началась война против нумидийского царя Югурты, и за эти годы он ничуть не изменился.

Первое, что сделал Альбин, получив приказ Суллы перебросить флот из Неаполя в Помпеи, – попытался поставить на место моряков, показать, что ждет тех, кто не будет плясать под его дудку. Однако и корабельные команды, и морские пехотинцы – все были из кампанских греков, которым речи Авла Альбина пришлись не слишком-то по вкусу. Сочтя, что Альбин нанес им чудовищные оскорбления, они закидали его, как солдаты – Катона, не комьями земли, а камнями. И Авл Постумий Альбин умер.

К счастью, Сулла была недалеко от Неаполя, когда его настигла весть об этом убийстве. Он передал командование Титу Дидию, оседлал мула и поспешил на встречу с бунтовщиками. С собой он взял своего второго легата, Метелла Пия Свиненка. Страстные доводы и оправдания мятежников ничуть не поколебали его невозмутимого спокойствия, и он лишь холодно бросил в ответ:

– Боюсь, теперь вам придется доказать, что за всю историю не было в Риме моряков лучше. Иначе как я смогу забыть, что вы убили Авла Альбина?

Потом он назначил командующим Публия Габиния, и на этом мятеж закончился.

Обратно добирались молча: Метелл Пий Свиненок прикусил язык и задал мучивший его вопрос лишь в командном шатре:

– Луций Корнелий, ты что же, никак их не накажешь?

Сулла будто бы нечаянно приподнял поля шляпы, которая была надвинута на брови. В его глазах застыло холодное изумление.

– Нет, Квинт Цецилий, не накажу.

– Тебе следовало бы лишить их гражданства, а затем дать им палок!

– Да, именно так поступили бы многие командиры, те, что поглупее. И раз ты, очевидно, принадлежишь к их числу, я объясняю тебе, почему так поступил. Уж это ты в состоянии понять.

Сулла принялся загибать пальцы:

– Во-первых, нам нельзя терять этих людей. Их обучали еще при Отацилии, все они опытные моряки. Во-вторых, их здравый смысл вызывает у меня восхищение: они избавились от человека, который командовал бы ими очень дурно и, возможно, загубил бы их жизни. В-третьих, я не любил Авла Альбина! Но он консуляр, им нельзя было пренебрегать.

Сулла перестал загибать пальцы, обернулся в седле и смерил унылого Свиненка свирепым взглядом:

– И вот что я тебе скажу, Квинт Цецилий. Если бы все зависело только от меня, в моей армии не было бы – ты слышишь, – не было бы места таким бесполезным, вздорным людям, как Авл Альбин, не достойный ни малейшего сожаления консул Луп и теперешний консул Катон Лициниан. Я поставил Авла Альбина командовать флотом, поскольку считал, что так он нанесет меньше всего вреда. Как же я стану наказывать людей за то, что они сделали то, что я сам сделал бы в подобных обстоятельствах?

– В-четвертых, эти люди поставили себя в такое положение, что их жизнь и судьба находятся всецело в моих руках. Если они плохо проявят себя, я могу лишить их гражданства и отдать под суд, а значит, единственный выход для них – сражаться, как львы. И в-пятых, – тут он загнул большой палец, – мне не важно, сколько воров и убийц служит под моим началом, при условии, что они будут сражаться, как львы.

Сулла рубанул воздух кулаком. Метелл Пий уже открыл рот, чтобы что-то возразить, но передумал и промолчал, что было весьма разумно.

Когда они добрались до развилки, откуда дороги расходились, выводя одна – к Везувианским, другая – к Геркуланским воротам, Сулла приказал разбить хорошо укрепленный лагерь. К тому времени, когда войско было надежно защищено рвами и валами, подоспел и флот. За городскую стену немедленно полетели зажигательные снаряды – такого интенсивного обстрела не могли припомнить даже самые опытные центурионы. Испуганные лица горожан, которые мелькали то тут, то там, говорили об одном: огня никто не ожидал. Людям было страшно.

То, что помпейские самниты отчаянно просили помощи, стало ясно на следующий день, когда на горизонте показалась армия самнитов, на десять тысяч человек превосходившая численностью римское войско. Свой лагерь самниты разбили всего в трехстах шагах от позиций Суллы. Из двадцати тысяч сулланцев треть рыскала по окрестностям в поисках фуража и была сейчас отрезана от своего лагеря. Сулла был в бешенстве: стоя на валу вместе с Метеллом Пием и Титом Дидием, он слушал свист и улюлюканье, которые доносились с городских стен. Эти звуки доставляли ему куда больше беспокойства, чем появление самнитов.

– Командуйте к оружию, – бросил Сулла легатам.

Тит Дидий не успел еще повернуться, как вдруг Метелл Пий схватил его за руку и остановил:

– Луций Корнелий, мы не можем. Их слишком много. Они уничтожат нас!