Битва за Рим

Но больше всего встревожили Суллу выборы всенародным собранием военных трибунов. Все они поголовно были отвратительными хищниками, такими как Гай Флавий Фимбрия, Публий Анний и Гай Марций Цензорин. «Готовые к самоуправству, к тому, чтобы держать в ежовых рукавицах своих военачальников, – думал Сулла. – Попробовал бы какой-нибудь командующий с такой компанией у себя в легионах пойти на Рим! Они бы убили его без колебаний, как убил молодой Марий консула Катона. Какое счастье, что я складываю полномочия и в моих легионах их не будет. Все они до единого потенциальные Сатурнины».

Несмотря на обескураживающие результаты выборов, Сулла не был так уж несчастлив, ведь истекал старый год. Промедление дало его агентам в провинции Азия, Вифинии и Греции время оценить ситуацию и известить его о том, как в действительности обстоят дела. Определенно, самым мудрым решением было сначала отправиться в Грецию, а Малую Азию оставить на потом. В его распоряжении было слишком мало сил, чтобы проводить обходные маневры. Нужно попытаться лобовым ударом выдворить Митридата из Греции и Македонии. У понтийцев не все шло гладко. Гай Сентий и Квинт Бруттий Сура еще раз доказали, что в войне с римлянами численное превосходство – не главное. Сентий и Сура совершили славные подвиги со своими маленькими армиями, но долго им не продержаться, силы их иссякают.

Посему его самой насущной проблемой было выбраться из Италии и вступить в войну. Только разбив царя Митридата и разорив Восток, он мог обрести такой же непререкаемый авторитет, каким пользовался Гай Марий. Только золото Митридата способно вытащить Рим из финансового кризиса. Если он вернется с победой, Рим простит ему поход на город. И тогда плебеи простят его за то, что он превратил их священное собрание в площадку, больше подходящую для игры в кости и ковыряния в носу.

В свой последний день в качестве консула Сулла созвал сенат на специальное заседание и выступил с речью. Сулла говорил с неподдельной искренностью. Он безоговорочно верил в себя и свои преобразования.

– Отцы-сенаторы, если бы не мои старания, вас сейчас здесь не было бы. Я говорю это со всей откровенностью. Если бы законы Публия Сульпиция Руфа оставались в действии, плебеи – даже не народ! – сейчас правили бы Римом бесконтрольно, без всяких препятствий и ограничений. Сенат стал бы просто пережитком прошлого. Он был бы слишком малочисленным, чтобы собрать кворум. В такой ситуации никакие рекомендации народу даваться не могли бы, вопросы, которые всегда были в ведении сената, оставались бы нерешенными. Так что, прежде чем вы станете лить слезы о судьбе плебеев и народа, я бы посоветовал подумать, во что превратился бы этот исключительный государственный орган, если бы не я.

– Сюда, сюда! – окликнул Катул Цезарь своего сына, появившегося в зале. Он был доволен тем, что его сын, недавно внесенный в списки сенаторов, несмотря на молодой возраст, наконец-то освободился от военной службы и теперь заседал в сенате. Цезарю очень хотелось, чтобы Катул увидел Суллу исполняющим обязанности консула.

– Не забывайте и о том, – продолжал Сулла, – что, если вы хотите и дальше направлять римский народ, вы должны отстаивать мои законы. Прежде чем вы задумаете перевороты, вспомните о Риме! Ради Рима в Италии должен быть сохранен мир. Вы должны приложить все усилия и найти способ решить финансовые проблемы и вернуть Риму былое процветание. Мы не можем позволить себе роскошь дать народным трибунам бесконтрольную власть. Статус кво – как я установил его – должен быть сохранен! Только тогда Рим возродится. Нельзя дальше терпеть безумие Сульпиция!

Он прямо посмотрел на новых консулов:

– Завтра, Гней Октавий и Луций Цинна, вы вступите в свои права, сменив на этом посту меня и моего погибшего соратника Квинта Помпея. Обращаюсь к каждому из вас. Гней Октавий, дашь ли ты мне честное слово, что будешь отстаивать мои законы?

Октавий ответил не задумываясь:

– Да, Луций Корнелий, буду. Даю слово.

– Луций Корнелий из родовой ветви Цинна, даешь ли ты слово, что будешь отстаивать мои законы?

Цинна пристально и без всякого страха смотрел на Суллу.

– Это от многого зависит, Луций Корнелий из родовой ветви Сулла. Я буду отстаивать твои законы, если они окажутся пригодными для правления. Но в настоящий момент я не уверен, что так будет. Механизмы настолько старые, структура настолько неповоротливая, а права бо́льшей части нашего римского общества были – не могу найти другого слова – аннулированы. Мне очень жаль разочаровывать тебя, но в сложившейся ситуации я не могу ничего обещать.

Лицо консула совершенно преобразилось. Новый сенат получил возможность мельком увидеть когтистое чудовище, обитавшее в глубине существа Луция Корнелия Суллы. Как и некоторые знакомые Суллы, сенаторы никогда не смогут забыть нечто, промелькнувшее у них перед глазами. И еще долгие годы будут содрогаться, словно ожидая расплаты.

Прежде чем Сулла снова открыл рот, в разговор вмешался великий понтифик Сцевола.