Битва за Рим

– Луций Цинна, оставь все как есть, лучшее – враг хорошего! – выкрикнул он. Он помнил, что после того, как в первый раз увидел этого разбуженного зверя, Сулла привел в Рим армию. – Умоляю тебя, дай консулу слово!

Затем раздался голос Антония Оратора:

– Если ты намерен держаться такой позиции, тебе следует прикрыть спину! Наш консул Луций Катон не сделал этого, и теперь он мертв.

Сенат зашумел, новые его члены не отличались от прежних. Позиция Цинны вызвала раздражение и страх. Ну почему все эти облеченные консульскими полномочиями мужи не могли оставить в стороне амбиции и позерство? Неужели они не видели, что Рим отчаянно нуждался в мире и внутренней стабильности?

– Порошу тишины! – единожды произнес Сулла, и даже не очень громко. Но так как вид его по-прежнему был грозен, тишина наступила мгновенно.

– Старший консул, позволь мне взять слово, – обратился к нему Катул Цезарь, который помнил, что его первое знакомство с этой ипостасью Суллы предшествовало отступлению из Тридента.

– Говори, Квинт Лутаций.

– Прежде всего я желал бы кое-что прояснить относительно Луция Цинны, – холодно начал Катул Цезарь. – Я думаю, за ним следует бдительно следить. Мне жаль, что он избран на эту должность. Не думаю, что он успешно справится со своими обязанностями. У Луция Цинны, возможно, блестящее военное прошлое, но его политические взгляды, понимание ситуации и его идеи относительно управления Римом весьма поверхностные. Когда он был городским претором, ничто из того, что должно было быть сделано, сделано не было. Оба консула находились в военном походе, однако Луций Цинна – фактически ответственный за положение дел в Риме! – не сделал даже попытки предотвратить грозящий экономический кризис. Если бы в тот период были предприняты какие-то меры, сейчас, возможно, Рим находился бы в лучшем положении. Тем не менее здесь и сейчас Луций Цинна, ставший консулом, отказывается дать слово человеку, намного более разумному и способному, который попросил его об этом в духе подлинно сенаторских традиций.

– Твои слова не заставят меня передумать, Квинт Лутаций Раболепный, – резко ответил Цинна.

– Да, я понимаю, – произнес Катул Цезарь самым надменным тоном, на какой был способен. – По правде говоря, я уверен, что никто из нас и все мы вместе взятые не можем сказать ничего, что заставило бы тебя передумать. Твое сознание замкнуто, как сундук с деньгами, что дал тебе Гай Марий, дабы оправдать своего убийцу-сына!

Цинна залился краской. Он ненавидел эту свою слабость, но поделать ничего не мог. Заливавший лицо румянец выдавал его с головой.

– Есть, однако, способ, отцы, внесенные в списки, заставить Луция Цинну поддержать меры, которые потрудился принять наш старший консул, – продолжил Катул Цезарь. – Я предлагаю Гнею Октавию и Луцию Цинне принести торжественную клятву, которая их свяжет. Пусть поклянутся отстаивать нашу нынешнюю систему правления, как она установлена Луцием Суллой.

– Согласен, – сказал великий понтифик Сцевола.

– И я согласен, – поддержал принцепс сената Флакк.

– Я тоже, – прозвучал голос Антония Оратора.

– И я согласен, – произнес вслед за ним цензор Луций Цезарь.

– Согласен, – присоединился цензор Красс.

– Я тоже, – сказал Квинт Анкарий.

– Я тоже, – ответствовал Публий Сервилий Ватия.

– И я согласен, – повернувшись к Сцеволе, сказал Луций Корнелий Сулла. – Великий понтифик, ты приведешь новоизбранных консулов к присяге?

– Да.

– Я дам эту клятву, – громко произнес Цинна, – если увижу, что решение поддерживается абсолютным большинством сенаторов.

– Давайте голосовать, – мгновенно отозвался Сулла. – Тех, кто за принятие клятвы, прошу встать справа от меня. Тех, кто против, – слева.

Лишь несколько сенаторов встали слева от Суллы. Но первым среди них был Квинт Серторий. Его мускулистая фигура казалась воплощением гнева.

– Сенаторы ясно выразили свое мнение, – вынес заключение Сулла. Страшное выражение исчезло с его лица. – Квинт Муций, ты великий понтифик. Как должна проходить церемония?

– По закону, – немедля ответил Сцевола. – Все сенаторы должны отправиться со мной в храм Юпитера Всеблагого Всесильного, где фламин Юпитера вместе со мной принесет жертву великому богу. Жертвенным животным будет двухлетняя овца.

– Как удобно! – громко произнес Серторий. – Могу поклясться, что, когда мы окажемся на вершине Капитолия, жрецы и животные будут уже поджидать нас там!

Сцевола продолжал, пропустив эти слова мимо ушей.

– После жертвоприношения я попрошу Луция Домиция, сына почившего великого понтифика, поскольку он является независимой стороной, провести гадания по печени жертвенной овцы. Если предзнаменования окажутся благоприятными, я поведу сенаторов в храм Семона Санка, бога нерушимых клятв и верности. Там, под открытым небом, как и положено в подобном случае, новоизбранные консулы поклянутся отстаивать leges Corneliae.

Сулла поднялся со своего курульного кресла:

– Да будет так, великий понтифик.

Предзнаменования были благоприятными. Более того, по дороге к храму Семона Санка вся сенаторская процессия увидела высоко в небе орла.