Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты

Неверие в Бога ни к чему не обязывает атеиста, в то время как вера в Бога обязывает верующего ко многому хорошему (Но если бы только к хорошему?!), и ко многому плохому. Так, верующий должен постоянно "ходит перед Богом" (-Бытие, 12:7; 48:15); должен служить ему "всем сердцем своим, и всею душею своею, и всеми помышлениями своими" (Матфея, 22:37; Луки, 12:45); обязан "сокрушать", искоренять инородцев, иноверцев и неверующих (Исход, 23:24; 34:13; 2-ая Царств, 12:27–31; 2 Паралипоменон, 34:7; Иова, 49:7; Псалом 2:9; Римлянам, 16:20; Апокалипсис, 2:27); возненавидь отца своего и мать свою, всех ближних своих во имя любви к Господу Богу (Лука, 14:16; Матфея, 10:37); во имя царствия божьего вырвать и выбросить вон свой глаз, руку и другой "соблазняющий" член тела (Матфея, 5:29–30; Матфея, 18:8–9; Марка, 9:43–47)…

Вы слышали когда-нибудь, чтобы атеизм или какой-нибудь атеист за всю историю существования человечества призывал к чему-либо подобному своих последователей, — атеистов? Не слышали?! — Не слышали и никогда не услышите, ибо подобные призывы ни при какой погоде не следуют из постулатов атеистического мировоззрения, не провозглашались и не могут провозглашаться логикой атеистического мышления и атеистического поведения.

Атеизм не требует от своих последователей ни постоянно "ходить перед атеизмом", ни жить только тем, что "Бога нет"; он не призывает: возненавидь во имя атеизма инородцев, инакомыслящих или верующих; атеизм не предлагает своим последователям заниматься членовредительством над собой во имя атеизма… Правда, атеизм или отдельные формы атеизма могут требовать от атеиста любить человечество и быть гуманистом, во имя любви к человечеству служить ему до самозабвения, до самопожертвования… Но что и кто может усмотреть что-то нехорошее, что-то обессмысливающее жизнь человека в таких атеистических призывах, которые логически, социально и практически вытекают из атеистического смотрения на мир, из отрицания существования Бога? Если из атеистического взгляда на мир, кто-то и может логически делать дурные выводы, то это только те верующие, те проповедники религии и те богословы, которые судят о других по себе примерно так: "Вот если бы лично мы перестали верить в существование Бога, который следит за нами и в обязательном порядке, на том и на этом свете, будет наказывать нас за наши злые, не богоугодные поступки; обязательно, на том или на этом свете, будет награждать нас за хорошее, богоугодное поведение, — то мы, в соответствии со своими личными скотскими желаниями, поступали бы только по-скотски, только плохо”. И когда проповедники и защитнички религии ни с того ни с сего начинают плохо говорить об атеизме и об атеистах, — всегда следует не забывать, что они в образе рисуемого ими ужасно отвратительного атеизма и атеистов олицетворяют свои слегка прикрытые Богом низменные страсти.

Атеистическое — помимо Бога, и без Бога — отношение к действительности способствовало выходу человека из животного и скотского мира. Атеистический — "На Бога надейся, но сам не плошай!" — подход верующих и неверующих к действительности был единственным движущим фактором утверждения человека в жизни, прогресса человеческого общества. Атеизм и лично атеисты внесли львиную долю вклада в развитие материальной и духовной культуры общества и человеческой личности.

Присмотритесь к тем богословствующим, кто публично и сплошь по-черному дерзает плакаться на прогресс, на отход от "добрых старых времен". Поскребите их хорошенько — и вы увидите, что они плачутся по библейским временам, по временам первоначального христианства да нераздельного господства в духовном мире невежественного монашества и "святых отцов", по временам темного Средневековья, по крепостническому праву, по "немытой России", по Ивану Грозному, по трехклассным церковно-приходским школам с 80 % совершенно неграмотного населения и по прочим элементам проклятого прошлого. Недавно, просматривая автобиографические повести Л. Н. Толстого, я натолкнулся на спокойный рассказ нашего великого писателя о том, что его бабушка, уберегая своего 16 летнего сына, отца Льва Николаевича, от искушения грехом прелюбодеяния да онанизма, велела своей крепостной девке ложится в кровать молодого барчука… О! времена. О! нравы (О tempora, о mores!). А ведь для всех богословствующих только в "священном" прошлом были те, что нужно, времена; те, что нужно, нравы.

17.2. Может ли из религии быть что-либо доброе?