Четыре безумия. Клиент Шекспира

– Мой милый граф… – продекламировала молодая актриса. В ее глазах закипали слезы.

Вспышка молнии озарила город. В высоких стрельчатых окнах заплясали белые шелковые портьеры. Прекрасная декорация для баллады «La belle dame sans merci».

И с той поры мне места нет,Брожу печален, одинок,Хотя не слышно больше птицИ поздний лист поблек…[11]

Савич почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Он не мог позволить себе разрыдаться. Только не здесь, перед ней, прилюдно, в момент триумфа искусно созданной иллюзии и поражения истины. Это было бы искренне, но хорош только тот актер, в искренность которого верит публика. Фальшивые слезы на сцене действуют сильнее.

Он должен был уйти. Быстро спуститься по лестнице, но на площадке между двумя этажами остановиться и еще раз посмотреть наверх. Анна стояла на прежнем месте.

«Так выглядят являющиеся смертным богини», – подумал режиссер, вспоминая ее совершенные прелести. Он смотрел на ее нагое тело в полумраке комнаты, все еще ощущая кончиками пальцев гладкую кожу, которую он долго, долго целовал той призрачной, сказочной ночью в городе Аугсбурге.

Из залы приемов Дворцового королевского и национального театра все еще доносилась музыка.

Анна бросила ему красную розу, ту, что он подарил ей перед премьерой, после чего резко повернулась и ушла.

Йоца Савич остался один на мраморной площадке, как на опустевшей театральной сцене.

Сквозь распахнутые двери театра проник запах летнего дождя.

Ирис, прекрасный цветок

Их проводил страшный гром, смешавшийся с мутным светом облачного утра, которое неожиданно просочилось сквозь дыры рваного мешка ночи.

Листья на тополях обвисли как черные тряпки. Вода в реке стала по-осеннему свинцово-серой.

Они упаковали вещи еще вчера, после представления. Публики пришло мало, заработок был ничтожным. Два верных признака того, что пора сматываться. Что надо сменить место.

Они оставили город тихо, как и появились в нем, надеясь, что до нового места успеют добраться прежде дождя.

– Шеф, а зачем мы возвращаемся в Банат? – спросила Магда.

– В Кикинду… – ответил Мурари.

– Мы там были прошлой осенью. Приняли нас хорошо, но заработать, как я помню, не очень получилось, – продолжила черноволосая актриса.

– Потом двинем в Мокрин. Это богатые города, и люди там любят смотреть представления. И славный сербский артист Иоаким Вуич в Великую Кикинду приезжал. Мы там несколько дней пробудем, может, неделю или две, а потом двинем в Мокрин. Красивый большой город, и народ там, я слышал, веселый, любит погулять, потратить денежки, особенно после уборки урожая, – объяснил Стан Мурари, директор театральной труппы. Мягким кожаным кнутом взбодрил лошадей, чтобы те ускорили шаг.

– А что мы будем играть в этих городах, если у нас нет главного злодея? – спросила Магда.

– На меня в этом амплуа не рассчитывайте, – пробормотал Толстячок, большая голова которого спряталась под широкими полями шляпы и высоким воротником потертого пальто. Он уже начал было задремывать, не обращая внимания на неожиданные порывы ветра и ужасающий гром.

– Какую-нибудь красивую пьеску, про любовь, – попросила из глубины кибитки Симона, после чего весело продолжила: – Я готова сыграть влюбленного юношу, мне это не впервой, правда, Магда?

Магда понурила голову. Эта прекрасная цыганка, родилась и выросла в усадьбе, первым владельцем которой был граф Христофор Нако, прославившийся тем, что сурово наказывал должников и непослушных селян, а в своем замечательном огромном хозяйстве на территории бывшей аварской столицы в Банате содержал постоянную театральную труппу.

Ее горячая кровь не выбирала в любви партнеров. Она просто стремилась удовлетворить страсть и волчью похоть. Порыв неконтролируемого сексуального голода заставил эту девушку бросить дом и убежать в свободную артистическую жизнь. Постоянные поездки, города, села, роли, лица, игры, танцы, новые партнеры, жизнь одним днем, существование ради удовлетворения неожиданных порывов, что, как и прочие пороки, чрезвычайно трудно контролировать.

Хозяин Йован, благородный Нако, его родственник Аврам, ее брат, местные парни из Сент Миклоша, коллеги-актеры, серьезные люди, ее родня, скованная узами брака, бродяги, авантюристы, музыканты, картежники, Симона, Радуле. Бесконечный список. Все это была кратковременная терапия, останавливающая кровотечение, но не излечивающая раны. Магда была как вулкан, в котором колотится сердце истинного жара. Достаточно было его дыханию затрепетать в воздухе и коснуться широких девичьих ноздрей, как ее горячая кровь, кровь голодной волчицы, свободной креолки, искусной в любовных играх женщины, начинала бить ключом.

Дождь обильно поливал землю. Дорога раскисла и стала непреодолимой для голодных коней.

– Остановимся на ночлег в Беодре, это очень красивое село. Сегодня вечером дадим представление у Карачони в его дворце. Там и посмотрим, что за актер молодой Радойчин, которого мне рекомендовал доктор Молнар. Дадим парню шанс.