Дело наследника цесаревича

– Не ерунду, – вдруг сказала девушка вполне разборчиво, хоть и с очаровательным акцентом. – Я говорю, сьто вы есть смерый и красивый рыцарь. Есри вам нузна зэна, берите меня. Другая девуска зэнить не надо.

Нестор Васильевич на миг даже опешил от столь откровенного предложения, но потом засмеялся и заметил, что она, кажется, совсем дитя. Сколько ей лет? Девушке, которую, как выяснилось, звали Морико, уже исполнилось шестнадцать лет. По мнению Уэно, она была слишком старой для господина Токуямы, о чем он не преминул сообщить, брезгливо скривив губы. Ее потому никто и не взял из господ офицеров, что она была такой взрослой. Другим временным женам-мусумэ было по двенадцать, тринадцать и четырнадцать лет, а этой уже шестнадцать. Непонятно, на что рассчитывает Морико. Вообще-то она здесь только потому, что она сирота, а хозяйка любит ее, как родную дочь. Но Токуяма-сан вряд ли должен всем этим интересоваться.

Девушка, внимательно слушавшая этот монолог, внезапно разозлилась и заявила, что никакая она не старая, а если тут и есть кто старый, то это сам Харуки, на которого не только русские офицеры не позарились, но даже и немецкие матросы.

Харуки только крякнул, услышав такое, а Загорский снова засмеялся.

– Почему же, – спросил он благожелательно, – ты хочешь выйти замуж именно за меня?

Несколько секунд она смотрела прямо на него, и он поразился, каким живым и страстным огнем сияют эти детские, в сущности, глаза. Потом сказала совершенно неожиданную вещь. Морико хочет замуж за него, потому что к девушке рыцарь является всего один раз за всю жизнь.

Уэно неуверенно засмеялся. Она ненормальная, господин не должен ее слушать. Морико начиталась западных романов и сошла с ума. Сейчас Уэно прогонит ее прочь, и они спокойно поговорят с хозяйкой.

– А хозяйка уже тут! – в комнате бесшумно появилась дама лет пятидесяти с высокой, гладко зачесанной назад прической, в которой среди черных посверкивали и седые волосы. На лице Омати-сан не было ни белил, ни румян – в отличие от Морико, лицо которой было белоснежным от белил, и на нем выделялись только два черных огненных глаза и маленький, словно красная пуговка, рот.

Загорский вежливо поклонился хозяйке чайного дома. Она окинула быстрым взором Нестора Васильевича, потом бросила взгляд на Морико и что-то коротко сказала ей. Та, к удивлению Загорского, опустила глаза и покорно вышла вон.

– Что ж, – сказала госпожа Омати, проводив девушку взглядом, – кажется, я вас должна благодарить за спасение моего дома.

Загорский вежливо отвечал в том смысле, что он лишь немного помог, а Харуки-сан, безусловно, справился бы и своими силами. Омати-сан заметила, что Харуки-кун, безусловно, отличный охранник, однако устоять одному против десятерых огромных гайдзинов – задача почти нерешаемая.

– И, однако, ему это удалось, – проговорил Нестор Васильевич, бросив едва заметный взгляд на приосанившегося Уэно.

– Как бы там ни было, я у вас в долгу, не так ли? – Омати-сан говорила по-русски очень правильно, и даже не переделывала «л» в «р», как это свойственно японцам. – Чем могу я быть вам полезной?

Загорский несколько замешкался, потом отвечал, что, строго говоря, у него дело не к ней, а как раз к господину Уэно.

– Что за дело? – без особенных церемоний поинтересовалась госпожа Омати.

Загорский крякнул от такой прямоты.

– Вы прекрасно говорите по-русски, – начал он уклончиво.

Хозяйка чайного дома отвечала, что в ее заведении почти все говорят по-русски. У них даже есть русский повар, готовящий русские блюда. А все потому, что на протяжении многих лет русские моряки являются их основными клиентами. В ее заведении был даже великий князь… тут она наморщила лоб и не без труда выговорила «Александр Михайлович». И не просто был, он обзавелся тут женой-мусумэ.

– Очень утонченный человек, – похвалила князя хозяйка. – Когда его спросили, почему из многих девушек он выбрал именно эту, он отвечал, что его привлекло ее изящное сапфировое кимоно с белыми цветами.

– Значит, вам нравятся русские? – спросил Нестор Васильевич.

Госпожа Омати обменялась с Уэно быстрыми взглядами, потом отвечала, что русские, во всяком случае, лучше прочих гайдзинов-иностранцев. Чем они лучше? Тем, что проявляют искренний интерес. Они видят в японцах людей, даже если презирают их, в отличие от других, которые считают детей Ямато просто дикарями и экзотическими куклами.

– Так что же за дело у вас к Харуки? – перебила она сама себя.

Загорский, видя, что никак не получается обойти властную хозяйку заведения, сказал, что ему нужно отправиться по делам вглубь Японии. Однако, к несчастью, японского он не знает, а без него иностранец, как без рук. Ему нужен верный человек, который помог бы ему общаться с жителями Страны восходящего солнца.

Омати-сан поинтересовалась, на какой срок собирается он забрать у нее Харуки. Нестор Васильевич отвечал, что не более, чем на месяц.

– На месяц? – протянула госпожа Омати, что-то прикидывая в уме. – Это обойдется вам в сто иен.