Дети Солнца (СИ)

Голос у Ларция был мягкий и приятный, выговор чистый и четкий, как у признанного оратора. И вообще его очень легко было представить на трибуне, где он провозглашает новое решение совета или смиряет толпу. Держался он с большим достоинством. Вечно спешащего, ворчливого Сегестуса с ним нельзя было и сравнить. Но все-таки что-то в нем было не так…

Размышляя об этом, Флавий снова поклонился и заставил себя улыбнуться как можно непринужденнее.

Хозяин провел их в небольшую проходную комнатку и усадил на мраморной скамье у низенького мраморного столика. Здесь в каждой стене были широкие арки, через которые просматривались большие залы. Высокие окна в залах были открыты, и отовсюду лились воздух и солнечный цвет. Дышалось здесь свободно, и Флавий почувствовал, что «плывет», — даже в ушах звенело. Неужели просто от воздуха? Он привык, что улицы вокруг дома Сегестуса воняют потом и мочой, привык к смраду от кожевенных мастерских, расположенных рядом с жилыми кварталами. Он забыл, что может быть иначе. Высокое пламя, да просто дышать здесь — уже счастье!

Явились слуги в одинаковых двуцветных одеждах, с подносами, и заставили столик угощением. Перед Флавием появились пузатый глиняный кувшин с искусно вылепленной львиной головой на боку, три высоких серебряных стакана, серебряная миска со спелой клубникой и серебряное блюдо с твердыми и румяными пшеничными лепешками.

Ларций отпустил слуг едва заметным движением ладони и сам разлил вино по стаканам.

— Извините, на обед не приглашаю: у меня сегодня дела. Но я рад, что вы пришли. Ролло, я давно хотел угостить тебя именно этим вином. — Тут он обернулся к Флавию и сказал уже ему: — Отличный сорт, и вода из ледяного родника. Охладит тело и согреет душу. Смягчает сердце, как огонь — железо.

Флавий кивнул, давая понять, что знаком с источником цитаты. Дождался, пока Ролло пригубит из своего стакана, и тоже стал пить. Вино и точно было приятным: легким, с ощутимым вкусом кислого яблока.

Ларций держал стакан у губ и откровенно рассматривал Флавия. Флавий счел это поводом самому присмотреться к Ларцию. Что же в нем такого — тревожащего? Черты лица крупные, мужественные, но низковатый подбородок и узкие челюсти смягчают эту мужественность, придают лицу выражение легкой нерешительности. Еще чуть-чуть — и Ларций показался бы слабым. Высокий выпуклый лоб обрамляют крупные золотые кудри, тонкие, но не редкие. Еще чуть-чуть, и можно было бы говорить о залысине. Прозрачные голубые глаза смотрят отрешенно. Еще чуть-чуть — и они казались бы сонными. Ларций застыл на пороге между молодостью и зрелостью. Еще чуть-чуть — и перешагнет этот порог. И вот это недо— добавляет его изысканной красоте драматизма. Мягкая и учтивая манера общаться граничит с жеманностью — но именно граничит. Сколько Флавий видел нобилей, во всем перешагнувших эту грань! А Ларций держался точнехонько на ней.

— У вас прекрасный парк, — сказал Флавий вежливо.

Ларций кивнул:

— Я думаю, вам не часто удается вырваться… хм… на простор?

— Совсем не удается, — вздохнул Флавий.

— Ну вот. А вы заходите ко мне. Погуляем вместе. Я всем показываю парк, Ролло не даст солгать. Правда, ему эта моя страсть не интересна.

— Ну почему же? — улыбнулся Ролло. — Приятно иметь дело с увлеченным человеком.

— Боюсь, я даже слишком увлечен. Сам не люблю таких. Понимаете, садоводство как искусство сейчас в упадке, но наши любители извращаются кто во что горазд. Взять хоть моего соседа. Знаете, как он устроил парк? Велел прорубить в зарослях несколько проходов — и всё. Гулять там — настоящее приключение. Однажды я долго бродил кругами, не понимая, как выбраться. Потом спросил у хозяина план — оказалось, никакого плана и не было, просто его работникам пришло в голову проложить дорогу вокруг огромного куста!

Посмеялись все вместе, и хозяин налил гостям еще вина.

— Конечно, распланированный парк требует вкуса и постоянных вложений, а без них выглядит хуже чащи, — продолжал он. — Чаща хотя бы ни на что не претендует. Густые деревья вплотную подступают к моему дому — и я могу представить, что живу на краю света. С одной стороны обработанные поля, а с другой — не город, нет, а лес. Уютно думать, что варварство уже захватило почти весь мир, а здесь, у меня, — последний оплот цивилизации… Но вы, доктор, гораздо больше меня знаете о варварах. Вы ведь не так давно вернулись из далекого путешествия?

Флавий вздрогнул: он словно увидел, как из мягких шелковистых трав высунулась голова змеи. Ох, совсем не парк интересует этого вежливого господина!

— Варварские государства уже давно походят на метрополию, — сказал он, выбирая каждое слово, чтобы не сказать лишнего. — На юге Ольми встречаются места цивилизованнее, чем у нас. И даже на севере, в Чаре, я видел храм Солнца.

— Но вы были и севернее Ольми, верно? За Студеным морем, в неведомых землях?

Флавий скосил глаза на Ролло и ответил вопросом на вопрос:

— Мой друг, должно быть, немало наговорил о моих путешествиях?