Дочки-матери

— Доченька, — ровным и ничуть не встревоженным тоном запела Галя. — Никак не смогли. Чего ж ты слёзки льёшь? Велика беда, сначала Лерочка простыл, потом Иван Никифорович. Куда тебя брать-то, я ж с ног сбилась, то в аптеку, то по хозяйству. А ты радовалась бы, что в интернате осталась. Тут и медсестра у вас, и порядок, и покушать вовремя. А я уж так намаялась, так намаялась за больными ходить. Аж спину заломило. А чего Наташа не навещала тебя? Я думала, она заберёт.

— Никто не навещал, — сердито бросила Люся.

— Ну да, понятно. За две недели времечка не нашлось ребёночка проведать, — укоризненно протянула Галина.

Люся ничего не ответила, но сочла, что в словах матери, несомненно, есть правда и свою обиду поделила поровну между ней и Ташей. Обе хороши! Вот как придут за ней одновременно, да станут уговаривать и каждая к себе тянуть, так она нарочно откажется. Пусть знают! Представила такое и тотчас глупую мысль отогнала. При всей фантазии такого уж точно не произойдёт. И столкнись в вестибюле мать и Таша, то сроду не смогла бы отказаться покинуть надоевшие стены. Но скорее бы предпочла не мать, а тётю.

Долгожданные выходные дома радости не принесли. Кефирыч ходил с надутым видом, словно ему навязали незваного гостя. Цеплялся по пустякам. То не глядя села на стул, а там его газета лежала, то за столом вертится — никакого воспитания. То телевизор включила без спросу, лучше бы уроки повторила. Мать замечаний не делала, но словно бы и не замечала дочку. А что? Поесть-то дала, чего ж ещё? Люсе казалось, что даже младший брат хмурит белёсые тонкие брови и вредничает. Всего-то взяла из коробки с игрушками машинку посмотреть. Заныл, схватился за игрушку.

— Мая-а-а! Дя-а-ай, уди-и-и!

— На, подавись! — скривилась Люся. — Жадоба!

— Доченька, — прибежав с кухни на вопли сына, запела Галя. — Разве можно так с маленьким? Лерочка нервный, ему волноваться нельзя, врачи не велят.

— Дождались выходного, — процедил Кефирыч. — Всю неделю горбатился и обратно отдохнуть нельзя в собственном доме.

Люся не могла понять, чем так успела всем досадить, но выходило, что дом этот действительно чужой. Что ни возьмёт, всё принадлежит кому угодно, только не ей. Впервые показалось, что даже в интернате у неё было больше свободы и хотя бы своя кровать и тумбочка, на которую никто не посягал, даже Надя. От странного и неприятного чувства Люся начинала дерзить и вредничать почище худосочного Лерика. Словом, и она, и семья явно ждали, когда закончится незадачливый выходной и всё станет как прежде.

Галя вздыхала, поджав губы. Вот ведь как же было в доме покойно и хорошо две недели. Ну расчудесное чудо. И Ванечка почитай не придирался. Ну самую малость по хозяйству. И Лерик вроде капризничал мало, а спал и кушал хорошо. В прошлый выходной вообще праздник. Муж принёс продуктовый заказ и пригласили его товарища с супругой. Галя расстаралась, вроде как прилично на стол собрала, всё как у людей вышло. Мужчины выходили курить на балкон, а она всласть поболтала с Инной Егоровной о Лерочкиных болезнях, о хозяйстве, о магазинах продуктовых. С загоревшимися интересом глазами слушала о стиральной машине-автомат, которую гостья самолично видала у соседей. Батюшки, ну ничего-то самой делать не нужно! Бельишко положил — и всё! Вода по шлангу течёт прямо из крана, ручку повернёшь — и крутится себе, каждое пятнышко отстирывает. А после сливает грязную воду через другой шланг прямиком в ванную. Ещё пару раз крутанёшь, так машинка и выжмет всё до последней капельки, хоть сушиться не вешай — сразу под утюг. Вот ведь счастье! А то стирка эта проклятущая сколь сил отнимает. Особенно когда в семье дитя малое. Мысли о чудесном агрегате так завладели Галиной, что другим мыслям — пусть даже и о собственной дочке — в голове места не нашлось. Ей чего, присмотрена, обута, одета, не голодная, а машина, что стирает и отжимает бельё сама, — это дело.

Наталья с возмущением бросила телефонную трубку на рычаг. Дождалась праздника! И как это Галька додумалась позвонить, да ещё начать упрекать?

— Что ж это, Наташенька, за две недели девочку не проведали? Не по-родственному как-то. Люсенька без гостинцев сидела. Я уж так затруднилась, никакой возможности не было родимое дитя забрать. Сыночек болеет, муж болеет, с ног сбилася. А сердце не на месте, я ж мать. Думала ничего, мол, Наташенька заберёт.

— Да ты совсем обнаглела?! — крикнула Наталья. — Я тебе что, нянька дежурная? Вот уж точно тихой сапой, а загребаешь как проглотка какая! Ванька Куричья Жопка, что ль, научил? Вот ты ему и передай, я человек свободный: хочу — сделаю одолжение, хочу — откажу. Вы мне не указ. Идите вы со своими делами… — адрес указала конкретный, обидный и неприличный. — И не звони мне больше, поняла?!

В отличие от Натальи, Галина телефонную трубку опустила плавно, аккуратненько. Вещь дорогая, Ванечка с переплатой достал, негоже из-за наглой Наташи урон такой красоте наносить. Протёрла полой халата полированную тумбочку и пошла жаловаться мужу на хамство агрессивной родственницы.