Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Когда я царством правил полновластно,

Я брахману пообещал беседу.

Я ухожу исполнить обещанье,

Но я поклялся и вернусь обратно.

— Смотри, государь, ты поклялся клятвой, которую кшатрий не должен преступать», — напомнил людоед.

— О чем ты, людоед! Ты ведь меня знаешь с юности, я даже в шутку не лгал ни разу в жизни. Ужели я начну лгать теперь, когда я царь и знаю, что хорошо и что дурно? Поверь мне, я к твоему жертвоприношению приду обратно!

— Что ж, государь, иди, — согласился людоед. — Без тебя я жертвоприношения не начну. Да и дух дерева не согласится принять его без тебя. Смотри, не расстрой мне дело.

Он отпустил Великого. А тот, подобно месяцу, что выскользнул из пасти Раху, стремительный, как мощный слон, помчался к городу.

Войско его ещё не возвратилось в город. — Царь Сутасома наш умён, — рассудили воины. — Только бы удалось ему разговорить людоеда. Он умягчит его сладостной беседой о дхарме и вернётся, словно могучий слон, вырвавшийся из когтей льва. Да им и стыдно было показаться горожанам после того, как людоед на их глазах унёс царя.

Теперь же войско издали заметило царя, пошло ему навстречу, приветствовало, вопрошая:

— Как вы спаслись от людоеда, государь?

— Он поступил со мной как благодетельный родитель. Как бы свиреп ни был злодей, он внял моей покорной просьбе и отпустил меня, — ответил царь. На царя надели украшения, подвели к нему слона, и он вернулся с войском в город. Горожане возликовали, видя его снова.

А царь стремился послушать дхарму, как иной пьяница — напиться. Он даже родителей проведать решил после и отправился прямо во дворец. Сел на трон, послал за брахманом и велел цирюльнику его причесать, велел также, чтобы его умыли, умастили, одели в дорогие одежды и украшения — и все проверил. Потом умылся сам, повелел подать брахману царских кушаний и сам поел после него. Усадил брахмана на драгоценное сиденье, поднёс ему, из почтения к дхарме, благовония, гирлянды и прочие подношения, уселся на сиденье пониже и попросил: — Учитель, прочтите нам строфы, что вы принесли с собой.

Вот вырвался он из рук людоеда

И к брахману явился с поклоном:

«Поведай мне строфы, что дорого стоят,

Хочу их услышать себе на благо».

В ответ на просьбу Бодхисаттвы брахман ещё раз натёр руки благовониями, вынул из котомки красивую книгу, взял её бережно и произнёс: — Итак, государь. услышь эти драгоценные строфы, преподанные самим Десятисильным Кашьяпой. Они сокрушают страсть, тщеславие и другие пороки, искореняют склонность к утехам, разрывают круг смертей и рождений, пресекают всяческою жажду; они ведут к отвращению от мирского, прекращению житейских начинаний и бессмертию великой нирваны. Он прочёл по книге:

«Благого мужа, Сутасома,

Однажды встретить — уже благо.

В общении с ним много пользы,

А с прочими хоть не встречайся.

К праведным будьте поближе,

С праведными общайтесь,

От знания истинной дхармы

Счастьем сменится горе.

Ветшают даже колесницы княжьи,

Вот так и тело склонится к тлену.

Но дхарма истых к тлену не склонится,

От истых к истым передаваясь.

Земля от небес отстоит далеко,

Заморье от нас, говорят, далеко,

Но дальше ещё отстоят друг от друга

Правда благих и злая неправда».

Произнеся эти четыре строфы, стоящие каждая сотню монет, ибо некогда они были преподаны Десятисильным Кашьяпой, брахман умолк.