Эстетика бродяг

Единственный человек, молчаливо осуждавший нас, была Люся. С детства она привыкла быть правильной: в школе и институте училась на отлично, никогда не обманывала и чужого не брала. Приехав из Витебска с таким неудобным багажом, Люся плохо приспосабливалась к особенностям столичного питомника, где надо хорошо владеть локтями или хотя бы врать не краснея. Староверы присмотрели Люсю на ярмарке, где она торговала белорусскими перчатками и зонтиками. Старички прикинули, насколько молодая красивая женщина неприхотлива, и поманили к себе. Люся подумала и согласилась, ведь головную боль гастрабайтеров, жилье и прописку, брали на себя хозяева. Транспорт и питание тоже за их счет. Платили маловато, даже по московским меркам, зато какая экономия.

Конечно, Люся, как нормальная женщина, мечтала о семье, доме и ребенке; ей исполнилось тридцать лет, а здесь в столичном беличьем колесе мечты золушек сбывались не сразу. Может, Люся и переживала из-за этого, однако виду не подавала.

Улыбка, глаза и особенно уютные телодвижения Люси быстро заставили поверить, что я влюблен. Так очаровываются высоким цветком, неизвестно как попавшим на грядку с тыквами. Конечно, я надеялся на взаимность. Но Люся не переносила пьяниц, склонных к употреблению легких наркотиков и бродяжничеству. Но я не сдавался и несколько раз встречал Люсю после работы, чтобы вместе прогуляться домой и навязать себя как милого товарища. Однажды мы шли через Нескучный Сад и рассуждали о любви.

− Вот что для тебя любовь? − спрашивала Люся.

− Ну, когда чувство благодарности к любимому человеку не покидает ни на миг. И все, что делают влюбленные, они делают для общей свободы, − умничал я и посмотрел на Люсю, словно сейчас же побегу что-то делать для нашей свободы.

− А для меня любовь, это когда основным условием счастья любящего меня человека является то, чтобы счастлива была я, − сказала Люся.

Понятное дело, я опять ловил призрака. Мне не хватало терпения и мужества жить одному, на каждом шагу я выдумывал любовь. Приставал к женщинам со страстными признаниями, а они начинали думать, что я страдаю сатиризмом. На самом деле я тряс призраков любви, вымаливая милостыню, а попрошаек мало кто любит.

У Люси зазвонил телефон.

− Привет, Вася, − сказала она. − Да, со мной, гуляем. Хорошо.

Потом трубка что-то долго говорила, и Люся смеялась.

− Нас ждут, − наконец отключила она телефон.

− Кто?

− Ирка, Володя и Вася.

Мы встретились у метро «Таганская». Ира и Володя смотрелись, как индийские молодожены, которым мало двух серий.

− Идем в кафе, гульнем, я угощаю, − радостно хохотнул Володя. – Есть повод.

− Что отмечаем? – спросил я.

− Володе выдали свидетельство, что он официально стал пчеловодом России, − похвасталась Ира

Прежнюю жизнь Володя посвятил профессиональному кулачному бою и завершил карьеру разводящим у барнаульских бандитов. А в Москве, следуя советам Холмогорова, которому из-за своей торговой марку «Старовер нельзя было в пчеловоды, Володя легко вошел в роль опытного пасечника и без труда получил необходимые документы и регалии, надув самого Арнольда Бутова, организатора медовых ярмарок в Коломенском и Манеже.

От природы компанейский и общительный Володя мог убедить кого угодно в чем угодно, даже в том, что разбирается в «Шатлах» серии SH-8. А тут какие-то пчелки!

Теперь барнаульский файтер, послав подальше староверов, коих на дух не переносил, сам мог возить в Москву мед и торговать на престижных ярмарках. Пока отсутствовали хозяева, он завершал свои дела и был готов по-пиратски тихо попрощаться.

Глядя в хитрые глаза боксера, я подумал, что если в пятьдесят пять лет человек обзаводится молодой любовницей и становится тем, кем и представить себя не мог, даже если бы очень захотел, значит, в мире есть нити, за которые, если дергать правильно, можно получить что угодно.

Голодные, как матросы капитана Моргана, готовые поджарить свои кожаные сумки, в ближайшем летнем кафе мы стали прессовать желудки и печень. Официант удивленно подносила вино, пиво, водку, соки, салаты, бифштексы, долму, лазанью, жареный картофель, кофе и мороженое.

В приподнятом настроении мы наперебой рассказывали о себе самое интересное.

− Родители девчушки радостно сообщили, что я могу увозить ее на все четыре стороны, − рассказывал Володя о поездке в Азербйджан на недельку. А остался на год, когда подыскали ему в жены четырнадцатилетнюю девочку и купили дом. − Я так поприкидывал, тридцать пять лет разницы… Нет, думаю, Азия не для меня, и уехал.

− Мы пролетели через трамвайные рельсы, прямо перед несущимся в депо трамваем! − не переставая набивать рот крабовым салатом, в звуках и красках Ира описывала свою пробную поездку на чужом автомобиле. − И вот мы сидим с другом в кабине и смотрим на дно кювета. На нас ни одной царапины. А друг мне так спокойно и говорит, что будь я мужиком, он прямо сейчас стал меня бить. И как даст кулаком по треснувшему стеклу, машина-то была его. С тех пор я за руль ни-ни.